Посреди квартиры тянулся длинный узкий коридор без окон, от которого отходили многочисленные запутанные ответвления; в конце каждого были разные диковинные помещения: две комнаты, две комнатушки, кухня, ванная, несколько тайников неизвестного предназначения, кладовка и прачечная. В одном из тайников находилась дверка, за которой начиналась чертовски крутая лестница, ведущая на чердак, а с чердака - на башенку, увенчанную жестяным петушком.
Сейчас мама Жак последовательно обшаривала все эти помещения, но нигде не могла найти машинку для мака. Положение становилось угрожающим: мак она замочила уже двадцать четыре часа назад. Было просто необходимо провернуть его через машинку, чтобы на праздничном столе появился пирог с маком. А какой же праздничный стол без макового пирога!
В повседневной жизни семейство готово было терпеть немалые неудобства, чтобы создать своей кормилице условия для творческой работы. Однако по мере приближения рождества в умах членов семьи начинали происходить неожиданные перемены. Дедушка превращался в придирчивого, брюзгливого свекра, только и норовящего отругать невестку за бесхозяйственность. Дети, то есть Целестина, Юлия и Бобик, требовали вкусных вещей и праздничного настроения. Жачек приводил примеры счастливых семей, в которых неработающие матери создают уют и кормят домочадцев пирогами с капустой. Словом, на бедную служительницу муз оказывалось такое давление, что она вынуждена была, превозмогая самое себя, занять место у плиты. Тем паче, что во Дворце культуры, где она руководила мастерской скульптуры и керамики, в это время года по случаю праздников как раз был перерыв в занятиях, так что ссылаться на недостаток времени не имело смысла.
Обыскав чердак, мама полезла на башенку. Шансы найти там машинку были ничтожно малы, поскольку в башенку никто не заглядывав с того дня, когда Целестине исполнилось десять лет и разгулявшаяся именинница чуть не вывалилась из окошка башни на улицу. Однако мама не хотела пренебрегать ни единой возможностью: открыв низенькую дверку, она внимательно оглядела башенку изнутри.
Небольшое квадратное помещение было почти пусто, если не считать лежащей в углу кипы старых газет. Машинки, разумеется, не было и в помине. Мама выглянула из окна и... забыла и про мак, и про пофыркивающий на плите бигос. За окном стояли сине-голубые сумерки, ветер бесшумно гонял сухие снежные хлопья. В доме напротив загоралась и гасла гирлянда елочных лампочек.
У подъезда желтого дома стояли и болтали две девочки. В одной из них мама узнала Цесю.
- Эй! - крикнула она.
- Алло, алло! - завопила снизу Цеся. - Погляди, Данка, моя мама на башне! Ну-ка, спусти нам свои косы!
Карпы в сетке вроде бы угомонились. Возможно, потому, что Цеся положила их на снег. Ей пришлось это сделать: иначе невозможно было образно описать подруге сегодняшнее приключение. Но тут она подхватила авоську и распрощалась с Данкой.
- Послушай, Цеська, мне ужасно хочется слазить на эту башенку, - сказала Данка, глядя вверх. - Это же просто фантастика. Можно там посидеть?
- Приходи послезавтра утром, - сказала Цеся, которая, правда, не допускала и мысли о том, чтобы пойти на свидание с бородачом, однако на всякий случай вторую половину дня предпочла не занимать. - Там правда здорово, только холодно.
10
Цеся вошла в переднюю, где на этот раз пахло бигосом. Из комнаты девочке доносился многоголосый шум.
Мои ребята пришли, хотят помочь тебе молоть мак, - сказала Юлия маме. - У Толека мы уже всё смололи.
- Да что вы все заладили мак, мак! - рассердилась мама. - Я пока никак машинку не найду. - И вдруг замолчала, испытующе глядя на дочку, у, которой на щеках пылал румянец, волосы рассыпались и глаза сияли, как черные звезды. Толек тоже пришел? - спросила она тоном скорее утвердительным, нежели вопросительным.
- Да, - шепнула Юлия и закрыла глаза. - Мама, он чудо. Чудо! Я в него безнадежно влюблена.
Цеся отложила свои покупки и подошла поближе. Ничего нет интереснее сердечных дел.
- Толек - это какой? - шепотом спросила она. Юлия бросила на нее недовольный взгляд:
- А, это ты. Слушай, Телятинка, когда мы тебя допустим в свое общество, изволь быть на высоте, понятно? Изобрази из себя милую, благовоспитанную девочку. И без того дрожишь от страха, как бы кто из родственничков чего не выкинул.
- Ну, знаешь, доченька!..
- Ты не представляешь, - зашептала Юлия, - какая у него семья. Мать настоящая графиня. Красивая, элегантная, благоухающая.
- Что ты говоришь? - растерялась мама Жак и украдкой покосилась на свои стоптанные туфли.
- Мы мололи мак, а она пекла коврижку, - трагическим шепотом продолжала Юлия, - и при этом была в бархатном платье с воротничком из настоящих кружев!
- О господи! - сказала мама.
- А отец - прямо лорд, клянусь. Все время сидел в кресле в стиле Людовика Шестнадцатого и читал Руссо.
- Почему ты считаешь, что лорды читают Руссо, сидя в креслах в стиле Людовика Шестнадцатого? - спросила мама, пытаясь скрыть, какое впечатление произвели на нее слова дочки.
- Наш дедушка тоже читает Руссо, - вмешалась Цеся в порыве местного патриотизма.
- Дедушка! - фыркнула Юлия. - Дедушка читает Вольтера. Кроме того, он читает ради пополнения своего образования, а тот, представь себе, просто наслаждается.
- Юлька! - хором закричали из комнаты.
- Иду! - сладким голоском откликнулась Юлия. - Так что помните, прошипела она, адресуясь главным образом к Цесе, - все должно быть на уровне. Цеська, прибери кухню, чтобы мне не пришлось краснеть. Мама, извини, конечно, но... ты бы не могла надеть свое красивое платье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60