Большие более и рассказать могли б.
"Позвольте, господа, побольше мне из Рыб".
Я думаю, едва ли
Такая шуточка понравилась кому,
Но, не смутясь нимало,
Достиг он своего. И подали ему
Большую рыбищу, что многое видала
И сосчитать могла все имена пловцов,
Искателей неведомых миров,
Которые не возвратились снова
На Божий свет,
Которых видел сотни лет
Люд древний царства водяного.
I. Порфиров.
Заимствована из Абстемия (прим. к б. 24). Эта басня есть анекдот о поэте Филоксене Кипрском, рассказанный в сочинении греческого грамматика III в. по Р. Х. Афинея.
151. Крыса и Устрица
(Le Rat et l'Huitre)
Какой-то Крысе полевой,
Из тех, которые рассудком не богаты,
Наскучили ее домашние пенаты.
Запасы и зерно, приют оставив свой,
Она отправилась гулять по белу свету.
Все поражало Крысу эту,
И выглянув из норки первый раз,
Где до сих пор ютилась скромно,
Она воскликнула: "Как в мире все огромно!
Вот Апеннины! вот Кавказ!"
Ее неопытным и удивленным взглядам
Казались бугорки подобными громадам.
Достигла путница приморской стороны
И, устрицы найдя, которые Фетида
Выносит на берег из синей глубины,
Сочла судами их, на основаньи вида
Их внешнего, и молвила она:
"Отец мой, будучи рассудком ограничен,
Был к путешествиям подобным непривычен.
Что до меня, отвагою полна,
Пройдя морской пустыней ныне,
Не захлебнулась я в пучине".
(Она познаньями обязана была,
Не будучи завзятым книгоедом,
Учителю ближайшего села
И слышанным при случае беседам).
Но в ту минуту Устрица одна
Раскрылась вдруг, на солнышке зевая;
Зефир ласкал ее, тихонько обвевая,
Дышала воздухом и нежилась она,
Бела, жирна и аппетитна.
Крыса и Устрица
И Крыса молвила тогда:
"Я пообедаю сегодня очень сытно,
Полакомлюсь теперь иль никогда!"
И шею вытянув, исполнена надежды,
Она приблизилась, но вмиг
Ее удар неслыханный постиг:
Закрылась Устрица; таков удел невежды!
Нам этой баснею дано
Нравоученье не одно:
Во-первых, те, кто незнаком со светом,
Дивятся иногда ничтожнейшим предметам;
А во-вторых:
Кто сети ставит для других,
Сам попадает в них.
О. Чюмина.
Лафонтен переработал в этой басне сюжет, заимствованный из сборника Абстемия (прим. к б. 24).
152. Пустынник и Медведь
(L'Ours et l'Amateur des jardins)
Хотя услуга нам при нужде дорога,
Но за нее не всяк умеет взяться:
Не дай Бог с дураком связаться!
Услужливый дурак опаснее врага.
Жил некто человек безродный, одинокий,
Вдали от города, в глуши.
Про жизнь пустынную как сладко ни пиши,
А в одиночестве способен жить не всякий:
Утешно нам и грусть и радость разделить.
Мне скажут: "А лужок, а темная дуброва,
Пригорки, ручейки и мурава шелкова?"
"Прекрасны, что и говорить!
А все прискучится, как не с кем молвить слова".
Так и Пустыннику тому
Соскучилось быть вечно одному.
Идет он в лес толкнуться у соседей,
Чтоб с кем-нибудь знакомство свесть.
В лесу кого набресть,
Кроме волков или медведей?
И точно, встретился с большим Медведем он,
Но делать нечего: снимает шляпу,
И милому соседушке поклон.
Сосед ему протягивает лапу,
И, слово за слово, знакомятся они.
Потом дружатся,
Потом не могут уж расстаться
И целые проводят вместе дни.
О чем у них и что бывало разговору,
Иль присказок, иль шуточек каких,
И как беседа шла у них,
Я по сию не знаю пору.
Пустынник был неговорлив;
Мишук с природы молчалив:
Так из избы не вынесено сору.
Но как бы ни было, Пустынник очень рад,
Что дал ему Бог в друге клад.
Везде за Мишей он, без Мишеньки тошнится
И Мишенькой не может нахвалиться.
Однажды вздумалось друзьям
В день жаркий побродить по рощам, по лугам,
И по долам, и по горам;
А так как человек медведя послабее,
То и Пустынник наш скорее,
Чем Мишенька, устал
И отставать от друга стал.
То видя, говорит, как путный, Мишка другу:
"Приляг-ка, брат, и отдохни
Да коли хочешь, так сосни;
А я постерегу тебя здесь у досугу".
Пустынник был сговорчив: лег, зевнул
Да тотчас и заснул.
А Мишка на часах -да он и не без дела:
У друга на нос муха села.
Он друга обмахнул,
Взглянул,
А муха на щеке; согнал, а муха снова
У друга на носу,
И неотвязчивей час от часу.
Вот Мишенька, не говоря ни слова,
Увесистый булыжник в лапы сгреб,
Присел на корточки, не переводит духу,
Сам думает: "Молчи ж, уж я тебя, воструху!"
И, у друга на лбу подкарауля муху,
Что силы есть-хвать друга камнем в лоб!
Удар так ловок был, что череп врознь раздался,
И Мишин друг лежать надолго там остался!
И. Крылов.
Заимствовано из Бидпая (прим. к б. 140) и Локмана (прим, к б. 19). На русский язык, кроме Крылова, басня переведена Сумароковым ("Друг и Невежа") и Хвостовым ("Медведь и Огородник").
153. Два друга
(Les deux Amis)
Два друга некогда в Мономотапе жили,
Имущества, казны и в мыслях не делили.
Друзья, рассказывают, там
Не уступают в дружбе нам.
Однажды полночью, когда друзья объяты
Глубоким были сном и мрак скрывал палаты,
Один из них, дрожа, соскакивает вдруг
С постели, будит сонных слуг
(А все покоилось в объятиях Морфея).
Другой товарищ тут, от страха цепенея,
Хватает кошелек, и вмиг, вооружен,
К нему: "Чего ты прибегаешь,
Когда кругом покой?!. Ты, кажется, смышлен:
Ведь ночью спят, а ты плутаешь;
Иль проигрался в пух и прах?
Вот кошелек. Иль с кем повздорил? Тщетный
страх,
Кинжал при мне!" "О нет!-приятель отозвался,
Не это и не то, благодарю... Но мне
Ты нынче грустным показался
Во сне,
И я встревожился: а вдруг на самом деле
Так будет наяву. И я скорей с постели!
Проклятый сон вина тревог моих.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80