– По-каковски это вы тут балакаете? – спросил Санька.– По-немецки, – сказал я.– А ну-ка, скажите еще что-нибудь, – попросил Санька.– Чего сказать? – Мне чего-то не очень хотелось говорить по заказу; я чувствовал, что надо ему как-то противостоять, этому Саньке, уж очень он был самоуверенный.– Ну, чего-нибудь... чего-нибудь скажи ей! – повторил Санька.Не успел я сказать, как вперед выскочила Гизи.– Was wollen die beide? – сказала она на своем прекрасном берлинском диалекте («Чего они оба хотят?»).И Санька вдруг засмеялся ей прямо в лицо. Он хохотал, приседая, глядя на Гизи.А Петька молчал, широко раскрыв рот, и тоже пожирал Гизи глазами. Под носом у него было мокро. Я увидел, как покраснела Гизи, и почувствовал, что краснею сам. Авторитет мой стремительно падал.– Это кукла? – выдавил из себя Петька, показав пальцем на Гизи.Санька еще сильней засмеялся. Он стал корчиться на траве.– Кукла! – стонал он. – Кукла! Ой, матушки мои! Кукла...– Никакая она не кукла! – сказал я сердито. – Немка она...А сам я посмотрел на Гизи и подумал, что она действительно похожа на фарфоровую куклу со своими черными волосами и белым цветом кожи, с нежным розовым румянцем на щеках. Я же сам вам когда-то говорил, что она похожа на куклу, но никогда это так остро не почувствовал, как в тот момент.– А можно ее потрогать? – спросил опять Петька.– Нечего трогать! – сказал я сердито, хотя ничего в этом не было страшного и вполне можно было понять Петьку, который никак не мог привыкнуть к мысли, что Гизи живая. Но я еще раз повторил: – Трогай сам себя, а ее нечего трогать!– Подумаешь тоже! Уж нельзя ее тронуть, твою куклу! – презрительно сказал Санька.Он больше не смеялся, он стоял руки в боки, потом нагнулся, сорвал травинку, сунул ее в угол рта и плюнул в сторону. Он мастерски плюнул, ничего не скажешь! Этак зыркнул, оскалив передние зубы. Очень далеко, даже дальше, чем Вовка.Я тоже нагнулся и сорвал травинку, тоже засунул ее в угол рта и попытался плюнуть в сторону, приложив все свои старания, все навыки, которые преподал мне Вовка, но у меня ничего не получилось. Слюна осталась у меня на губе, и я ее быстро вытер. Это было ужасно!Санька хмыкнул, увидев мой позор.– Давай поборемся? – предложил он. – Кто сильней?Раздумывать было некогда, хотя Санька был выше меня ростом, и старше, и, наверное, здоровей...– Давай! – сказал я отчаянно, оглянувшись на Гизи: я очень боялся, что она уйдет, и вместе с тем боялся, что она увидит мое поражение. «Уж лучше бы она ушла, если он меня свалит!» – подумал я и обернулся к Саньке.Он нагнулся и пошел ко мне, широко расставив руки. И я пошел, тоже расставив руки и следя за каждым его движением. Он вдруг прыгнул, как кошка, и пригнул меня к земле, обхватив за шею ладонями. Я напрягся изо всех сил, чтобы не упасть, потом быстро опустился к земле и выскочил из-под его рук. Тут же я схватил его одной рукой за спину, а другую упер ему в подбородок. Санька засопел и стал красным... Я сделал отчаянный рывок – и Санька растянулся на земле! Я сел на него, отдуваясь, прижимая его плечи к земле.
– Сдаешься? – спросил я.– Сдаюсь... пусти! – прохрипел Санька.Я выпустил его, и мы сели рядом на траву. Санька смотрел на меня серьезно, в его глазах появилось уважение.– Здорово ты! – сказал он. – Я и не думал, что ты такой сильный!– Какой я сильный! – сказал я скромно.А про себя я сам удивился, что я такой сильный. Никогда бы не подумал, что могу его свалить! И – главное! – это видела Гизи. Они с Петей подошли к нам и тоже сели на траву. Я сидел гордый.– А почему ты давеча плюнуть не смог? – спросил Санька.– Потому что я утром землянику ел, – сказал я небрежно. – От ягод слюна всегда вязкая делается.– Это точно! – кивнул понимающе Санька. – А вы у кого живете?Я сказал.– А-а, – протянул Санька. – У кулаков!Я знал, что Ваниных родителей считали в деревне кулаками, потому что у них было три коровы, лошадь и два дома.– А она, значит, немка? – кивнул Санька на Гизи.– Немка, – подтвердил я. – Она из Германии приехала... Ее отец там революцию делает! Скоро я тоже поеду в Германию! – Все это я выпалил ему одним духом. Я почувствовал, что Санька совсем покорен.– А как ее зовут? – спросил он.– Гизи, – сказал я; я подумал, что он засмеется. Но он не засмеялся.– Как? – переспросил он. – Гизя? Тут я засмеялся. И Гизи засмеялась, обнажив свои ровные зубы.– Гизи! – сказал я. – Повтори!И Санька повторил:– Ги-зи!И Петя повторил, но у него получилось:– Хи-ся-а!..Тут мы все опять рассмеялись.– А можно ее потрогать? – спросил Петя.– Потрогай, Петя! – разрешил я. – Потрогай.Петя осторожно положил палец на Гизино колено.– Она живая? – спросил он недоверчиво.– Конечно, живая! – сказал Санька. – А ты думал – кукла? Сам ты кукла!– Er denkt, du bist eine Puppe! – сказал я Гизи.Она улыбнулась и потрогала белые Петины кудри.– Петъя, – сказала она нараспев. – Hubscher Name!– Здорово это у вас получается! – удивился Санька. – Что она сказала?– Она сказала, что «Петя» – красивое имя...– Тоже мне красивое! – хмыкнул Санька. – Вот «Гизи» действительно красивое... Вы что тут – цветы собирали? – Он кивнул на цветы.В руках у Гизи были цветы.– Мы раков ловили, – сказал я. – Вон они, в траве...Санька встал и взял раков.– Подходящие, – сказал он. – Я вам еще больше могу наловить. Сетку надо... и лягушку ободрать. На лягушку лучше пойдет...– Я знаю, – сказал я. – Это мы так, я ей просто показывал...– А цветов я могу ей знаешь сколько нарвать?! Я могу ей васильков нарвать! Я знаю, где видимо-невидимо васильков! Во ржи...– Да я тоже знаю, – начал было я.Но Санька перебил меня нетерпеливо.– Ты переведи ей про васильки! – сказал он. – И айдате! Если она захочет!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82