Она отказалась отпустить ее. Теперь мне кажется это странным. Мои тетушки позволили бы мне делать все, что угодно, лишь бы я была счастлива и у меня все получалось.
Вскоре Рейчел обнаружила, что поведение Юлии было куда более мягким в сравнении с жизнью семейства Клэр, которая с большой неохотой пригласила Рейчел к себе.
– Моя мама настаивает, чтобы я пригласила кого-нибудь на второй день Рождества. У нас нет друзей. Сама увидишь, почему. Мне еще предстоит кошмар, когда придется его знакомить со своими.
– Если он любит тебя, то поймет.
– Рейчел, – сказала Клэр, – жизнь отнюдь не такая, какой ты ее себе представляешь. Ты – неисправимый романтик. Большинству мужчин достаточно одним глазком взглянуть на мое семейство, чтобы их ветром сдуло от меня.
– Не может быть, – ответила Рейчел. – Я приеду на обед в день подарков на Рождество. Только не беспокойся – никаких хлопот, ладно? Я люблю тебя. И мне вовсе необязательно любить твою семью.
В глазах Клэр заблестели слезы.
– Спасибо, Рейчел. – На какое-то мгновение ее ореховые глаза потеплели и потеряли свой обычный колючий блеск. – Очень хочется верить, что мы с Майклом сможем подарить друг другу счастье.
– Конечно. Я верю в это.
Рейчел уже надела свое обручальное колечко, когда кухарка подвезла ее к дому Клэр на второй день Рождества. Все время, пока они ехали в машине, Рейчел подставляла руку к окну, чтобы видеть, как солнечные лучики, отражаясь в крошечном бриллиантике на ее пальце, играют и сверкают огнем.
– Он не очень большой, – сказал Чарльз, когда дарил его ей на Рождество, но, обещаю, подарю тебе самый крупный в мире бриллиант.
– Мне не нужен самый крупный бриллиант, эх, ты, шутник. Я ведь его потеряю, – и Рейчел обняла Чарльза. – Я так счастлива с тобой.
Подъезжая к дому Клэр, она улыбалась, вспоминая этот волшебный миг. Где-то в глубине своего воображения она хранила дерево, и это был огромный могучий дуб, такой старый, что он уже потерял способность одеваться листвой с наступлением весны. Его ветви искривились, заскорузли и почернели от старости. И Рейчел рисовала на дереве вместо листвы свои самые сокровенные моменты. Этому приему она научилась, пока годами лежала прикованной к постели. Теперь ветви дуба были украшены множеством волшебных моментов. Внизу красовалась первая кукла Рейчел, разорванная Пенни на мелкие клочки. Рядом – первый рождественский чулок с подарками. Она любовно пробегает по всем его выпуклостям и неровным выступам, храня в памяти апельсины, конфеты и цветные карандаши, рассыпавшиеся перед ней многоцветьем красок.
Выходя из машины и благодаря кухарку за оказанную любезность, Рейчел была все еще окутана счастливым облаком волшебных грез. Кухарка едет навестить своих друзей в Шафтсбери.
– Рейчел, позвони мне, когда будешь готова поехать домой.
– Хорошо. – И Рейчел звонит в дверь. Ее встречает Клэр. Она выглядит усталой и измотанной. Наклонившись, чтобы обнять подругу, Рейчел чувствует напряженность ее маленьких плечиков.
– Что-то случилось?
– Ужасно. Просто очень ужасно. Они гудели все Рождество. Брат вчера уехал. Ему хватило до краев. – Клэр помогла Рейчел снять пальто. – Ты не говорила мне, что Чарльз подарил тебе обручальное колечко.
– Это случилось только вчера. А как Майкл? Удачно?
Клэр опустила глаза.
– Он должен получить кольцо от своей матери. Это фамильная драгоценность.
– Ты хочешь сказать, что она должна снять со своего пальца кольцо и дать его Майклу, чтобы он подарил его тебе? Вряд ли она способна на такое. Едва ли она пойдет на это ради Майкла.
– Но ему придется сделать это, – лицо Клэр стало серьезным и строгим. – Или Майкл сделает это, или все между нами кончено. Я не собираюсь тратить всю свою жизнь на борьбу из-за денег с богатой свекровью, которая прибрала к своим рукам все денежки. Не хочу быть бедной родственницей в богатом семействе всю свою жизнь. Не буду больше никогда бедной!
Вдруг из столовой донесся раскатистый бас:
– Эй, вы там собираетесь чесать языки весь день, а мы будем сидеть голодными и дожидаться вас? Иди сюда немедленно! – отец Клэр сидел во главе стола. Это был небольшой человечек с головой, вытянутой в форме пули. Лицо – худое, с обтянутыми кожей скулами. У него были такие же, как у Клэр, крупные, чуть выпученные глаза, и она унаследовала его лицо невинного младенца. Увидев Рейчел, он улыбнулся и встал, чтобы поздороваться за руку. Брюк на нем не было, рубашка внизу – расстегнута, поэтому Рейчел заметила, что и нижнего белья на нем тоже не было.
– Отец протестует, так как мать пытается вдолбить ему, какие брюки ему следует носить, – пояснила Клэр.
– Понятно. А вам не холодно?
– Немного зябко, конечно, стало, особенно после того, как вы об этом напомнили, – ответил Джонатан Бэлфор Джеймс. – Синтия, подкинь в огонь дров.
Рейчел услышала ее дыхание. Госпожа Синтия Бэлфор Джеймс была необыкновенно худощавой женщиной, не имевшей ни капли сходства с дочерью. Она сидела в конце длинного пасторского стола, крепко вцепившись в резные ручки своего стула. Взор остекленел.
– Конечно, Джо, – она твердо встала на ноги. Опасно покачиваясь, женщина направилась к корзине с дровами.
– Мама, я помогу тебе, подожди… Сядь, Рейчел… Вот, мама. Положи поленья сюда.
Рейчел перевела дух.
– Пьяная старая ведьма, – дружелюбно сказал Джонатан. – Это моя женушка, знаете ли, – сказал он, обращаясь к Рейчел. – Отыскал ее в Хаммерсмит-Палас однажды ночью, когда с дружками лазал по трущобам в том районе. Она там задирала ножки и трясла сиськами, отплясывая в варьете.
– Пожалуйста, папаша, не заводись.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187