Рейчел откинула кресло назад, устроившись поудобнее в машине.
– Это одна из самых любимых моих мелодий. – Музыка и дорога вскоре убаюкали Рейчел.
Анна дожидалась их приезда у парадного. Она посмотрела на побледневшее лицо подруги.
– По крайней мере, ты немножко поправилась, Рейчел, – пошутила она.
– А уж ты как поправилась! Там что у тебя слон? – Рейчел нежно похлопала Анну по животу.
Анна направилась прямиком на кухню. – Вы, наверное, очень устали, да, мам? Такое длинное путешествие.
Вера улыбнулась:
– Я хорошо выспалась в Вейнвартсе. Тебе передает привет Дженни, Анна. Переезд занял у нас только шесть часов. Движения было не очень много.
– От меня никакого проку не было: всю дорогу спала, как сурок. – Рейчел присела к кухонному столу.
– Анна, когда у тебя срок?
– Не знаю, – пожала плечами Анна. – Они все время ставят мне разные сроки. Сначала сказали, что я перенашиваю ребенка, теперь говорят, что сами ошиблись в сроках. Больницы! Если бы я была чуточку помоложе, я бы родила ребенка дома, но, полагаю, рисковать не стоит.
– Разумеется, Анна. – Вера хлопотала вокруг стула Анны.
– Ладно тебе, мам. Уж не собираешься ли ты водрузить меня на стол, – засмеялась Анна.
– Меня так и подмывает закричать: «Быстрее! Кипяток! Подайте нитку!»
– Ты ведь пойдешь со мной, правда, Рейчел? Мама останется здесь. В больнице уж знают, что надо делать.
Рейчел кивнула.
– Конечно, пойду, Анна.
После ужина Вера пожелала всем спокойной ночи и отправилась спать. Анна и Рейчел мыли посуду.
– Пошли посидим в гостиной. Ноги отекли – нужно положить их повыше и отдохнуть. – Анна захватила бутылку вина из кладовки. – Детеныш поикает немножко, но мне вино пойдет на пользу.
– Ты помнишь времена, когда ты могла выпить только чуточку пива? – спросила Рейчел. – А на меня ты ужасалась и говорила, что у меня буржуазный стиль жизни. А теперь ты… вяжешь. Ах, Анна, я думала такой день никогда не наступит.
Анна подобрала маленькую беленькую кофточку.
– Знаю, но у меня ушла уйма времени на то, чтобы понять, что для феминистки вполне нормально делать все, что ей нравится. Вот почему я это делаю, а вовсе не тем, чем я занята. Вязание очень успокаивает. Подумать только, – она усмехнулась, – ты помнишь, как я писала во все женские журналы и поливала их грязью за то, что они печатают узоры для вязания. – Она самодовольно усмехнулась. – Кстати, этот рисунок из женского журнала.
– Ты всегда, если уж занималась чем-то, то ударялась в крайности, а я стояла в сторонке и наблюдала, как ты идешь напролом.
– Таким образом ты не получила столько тумаков и шишек. – Анна посмотрела на Рейчел.
– Естественно, – согласилась Рейчел. – Но они все равно рано или поздно обрушиваются на голову. Возможно, если бы я была посмелее раньше, – я имею в виду других людей и взаимоотношения с ними – со мной не произошло бы этого срыва.
– Рейчел, – голос Анны был решительным. – Ничего бы не изменилось, кроме, скорее всего, того, что ты поняла бы, каким дерьмом был Чарльз с самого начала. Я это поняла.
– Знаю. Ты всегда недолюбливала его.
– Не только недолюбливала. Я его ненавидела, Рейчел.
– В самом деле? Даже так?
– Такие мужчины, как Чарльз, превращали моих подруг в истеричек. Многие из них были травмированы настолько, что могли только вопить от боли. Вот почему мне пришлось уехать из Лондона. Все вопли и плачи превращались в такую всеобщую ненависть к мужскому полу, что мне стало необходимо уехать и взвесить все самой. Самое ужасное, все чарльзы этого мира получают истинное удовольствие дать женщине зуботычину.
Рейчел кивнула.
– Ты знала про Антею? Анна немного смутилась.
– Да, знала, только потому что я была одной из активных сторонниц фонда защиты Розы Джонсон. Ты была для нее навязчивой идеей, которую ей во что бы то ни стало надо было претворить в жизнь.
– Так значит, Чарльз говорил ей обо мне. Анна кивнула.
– Это было частью игры. Я уверена, что, если бы ты встретила Чарльза сейчас, то он бы стонал, что изнывает от Антеи.
– Несколько недель назад я бы тебе ни за что не поверила, но, побывав в клинике, несмотря на то, что все мы были одурманены снотворным, я запомнила достаточно разговоров, чтобы у меня сложилась жуткая картина происходящего сегодня вокруг нас. Знаешь, – Рейчел сделала паузу, – я сделала вывод, насколько же унизительно вдруг обнаружить, как то, что считала уникальным способом общения, оказалось ни больше, ни меньше, как эпизод любовных похождений мужчины. Чарльз тайком у меня за спиной таскался по всему миру, трахался, потом нагло врал мне и вдобавок ко всему еще получал удовольствие от этого. На самом деле, если поразмыслить хорошенько, очень сомневаюсь, что он получал наслаждение от интимных отношений с женщинами. Думаю, что он больше всего упивался моментом, когда какая-нибудь дуреха говорила ему фатальные слова «Я люблю тебя». Тогда он тратил остальное время на то, чтобы хорошенько ей насолить. Как только можно быть таким жестоким? Мне иногда даже становится жаль Антею. Кстати, а что случилось с Розой?
– Ты все время была то без сознания, то на лекарствах, когда разворачивались все события этой драмы. – Анна поморщилась и вздохнула. – Бригада ярых участниц движения свела все наши усилия насмарку. Мы умоляли их не организовывать демонстраций. Но они настаивали, что дело не в Розе, а в причине. Судья пытался попасть в Олд Бейли, а они пикетировали его на улице и изводили присяжных. К концу третьего дня терпение у присяжных лопнуло. Они вынесли решение, что Роза является расчетливой экстремисткой, как улюлюкающая толпа у здания суда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187