Джеси продолжал разговаривать с Дженни, словно домоправительницы здесь не было.– Вы поймете, мисс Ланган, что мы – такие же люди, как все. В наши дни признанный авторитет католического духовенства подорван новыми итальянцами и ирландцами из лачуг, съехавшимися сюда, а авторитет немецких евреев покачнулся с приездом русских. Вот почему протестантские миссионеры, как ваша мисс Райт, успешно вербуют новообращенных в Маленькой Италии в Нью-Йорке и в еврейских гетто. Мы, из Испании, были первыми евреями, проложившими путь в Северную Америку. Сейчас мы сторонимся своих немытых, необразованных единоверцев, хотя сами ступили на эту землю нищими. Нас изгнала из Испании и Португалии инквизиция. Мы бродили по Карибскому морю, по Южной Америке в поисках свободы еще до появления там испанцев. Люди все еще стремятся в Америку в надежде обрести свободу и достойную жизнь. А вас, мисс Ланган, Красивую и нежную, как сказочная снегурочка, что привело вас на этот далекий берег?– Надежда на лучшую жизнь для детей и для себя, мистер Карвало, – ответила Дженни. Она улыбнулась светло и ясно.– Дети? Вы замужем? – воскликнула мисс Хильдегарт. – Тогда вы нам не подходите. Вы должны быть со своими малютками и мужем. Я не найму вас. Это противоречит моим принципам, – Хильдегард встала, лицо суровое, непреклонное. – Возможно, мистер Грин предложит вам какую-нибудь работу на дому, но мой совет ему – не делать этого.Улыбка Дженни угасла, лицо побелело. Она радовалась, что нашла работу. И вот внезапное жестокое разочарование. Она потеряла ее в одно мгновение. Дженни была близка к отчаянию.– Мисс Мюллер, прошу вас. Мне очень нужна работа.– Какую плату предложила вам наша дорогая мисс Хильдегард? – спросил Дженни мистер Джеси Карвало. – Какой бы она ни была, я позабочусь, чтобы вы получали больше на два доллара в неделю.– И что она должна сделать для этого, сэр? – беспокойно нахмурившись, спросил Элфрид Грин.– Внешние данные и хороший английский позволяют мисс Ланган стать продавщицей. Я отвезу ее к своему другу Штраусу. Он руководит отделом фаянсовой посуды в большом магазине Мейси. Он не будет возражать против приема на работу замужней женщины, особенно такой очаровательной и с хорошим вкусом.Когда Дженни покидала особняк на Пятой авеню в сопровождении мистера Карвало, Эдвидж шепнула ей:– Загляните к нам потом, дорогая, и будьте осторожнее с этим молодым повесой. Он очень мил, но неисправим.– Спасибо, что предупредили, Эдвидж, но не беспокойтесь, мой прошлый опыт научил меня остерегаться мужчин подобного сорта, – и Дженни кивнула, готовая в случае необходимости постоять за себя. Но такого случая ей не представилось. Джеси вел себя как джентльмен. Вежливо расспрашивал о доме и семье. Рассказывал о своих сестрах и братьях. Говорил о красавице Бейбет – это ее Дженни видела тем вечером, – которая старше его всего на два года. Сестра поссорилась со своим последним женихом и в тот вечер заставила брата сопровождать ее на бал.Мистер Штраус встретил их очень любезно, и через час Дженни была принята на работу. Джеси пригласил ее отметить счастливое событие мороженым и содовой в кондитерской Генри Мейларда, а потом сразу отвез ее домой. Ее появление в двухместном экипаже с множеством свертков и бумажных пакетов с конфетами, вызвало переполох в их квартале на Первой авеню. Только что закончился рабочий день, и улицы заполнила армия работниц табачной и швейной фабрик. Усталые, с серыми лицами женщины спешили по домам. Некоторые останавливались и наблюдали, как элегантно одетый джентльмен помогал Дженни выйти из кеба. Из окон домов выглядывали любопытные лица. Громко и подробно обсуждалось событие, нарушившее привычное течение жизни. Мальчишки пытались влезть на запятки и высказывали свое мнение о лошади. Стоя у двери подъезда, Дженни помахала рукой уезжавшему Джеси. Вечером она принесет с собой пакетик конфет на крышу, когда пойдет на свидание. * * * – Это тебе, – она улыбнулась Габриелю и положила ему в рот шоколадную конфету.– Значит, ты понравилась этому распутнику Карвало! – сказал он, прожевав конфету. – Хорошо, что ты не будешь работать в их доме, а то все могло закончиться, как в Стокгольме.Дженни вспыхнула.– Я не повторяю своих ошибок, Габриель. Запомни это навсегда. К тому же я повзрослела, поумнела, стала сильнее, и мне надо кормить детей.Габриель ни на минуту не усомнился в ее словах.– Сегодня вам удалось найти что-нибудь получше? – Габриель и Рокко работали путевыми обходчиками, а после работы уходили на поиски чего-нибудь более подходящего.– Кажется, – улыбка скользнула по его лицу, и Дженни с трудом сдержалась, чтобы не погладить веселые морщинки в уголках его глаз. – В Нью-Йорке собираются строить собор. Он будет больше и величественнее собора святого Патрика на Пятой авеню. Он будет огромным, как европейские соборы, но очень американским. Мистер Хантингтон сказал, что это «молитвенный дом» для всех наций. Высокий, выше статуи Свободы, он будет состоять из семи капелл – маленьких церквушек – для приезжающих сейчас в Америку французов и испанцев, англичан и кельтов, скандинавов и итальянцев. Мистер Хантингтон говорит, что они называют будущий собор «Новым Акрополем». Он поднимется в самой высокой точке Манхэттена, на Утренних холмах.– И в чем заключается твоя работа над этим грандиозным проектом, Габриель? Кто такой Хантингтон?– Он пастор церкви неподалеку от доков Бэттери и председатель комитета по строительству собора. Я буду давать рекомендации по выбору материала, отделочного камня, а позднее – наблюдать за работой резчиков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96