без единой примерки сшил смокинг, который сидел на Меркере как его вторая кожа. Человек и его костюм составляли одно целое.
– Меньше чем за десять миллионов долларов я бы не согласился, – сказал Меркеру встретивший его в вестибюле главврач хирургического отделения.
– На что?
– Жениться на одной из этих помешанных на мужчинах леди, которые поджидают вас в замке на горе. Десять миллионов, причем сразу записанные на вас… это, конечно, дело.
– Вы циник, Блэкберн, – сказал доктор Меркер. – Меня так скоро не захомутаешь. Да и зачем мне десять миллионов?
– Чтобы наслаждаться жизнью… она такая короткая. Эх, Фриц, если бы такой шанс предоставился мне… я пробуравил бы все постели, пока не вышел бы на мою «золотую мамочку».
– Думаю, ваш совет мне пригодится, – рассмеялся Меркер. – Между прочим: не передать ли мне кое-кому из дам ваш адрес? Вот ваша супруга обрадуется!
Поездка в «роллс-ройсе» на Пайперс-Хилл снова вылилась в целое событие. Меркер открыл маленький бар, вмонтированный в спинку сиденья водителя. Взял фужер, налил шампанского и с наполненным искрящимся вином сосудом в руке стал смотреть в окно на суетную жизнь китайских кварталов, на мелькающую цветную рекламу, на пестрые, разрисованные полотнища, развешанные на фасадах домов, на бесконечные толпы людей на улицах, на рикш, на столики мелких торговцев и целую армию нищих, запрудивших боковые улочки.
«Это уже верх снобизма! – подумал Меркер. – Вырядился в шелковый смокинг, сидит в „роллс-ройсе“ с фужером шампанского в руке и созерцает жизнь нищих».
Он поставил фужер на подставку в бар и прислонился спиной к мягкой коже сиденья, испытывая смутное чувство вины. Он не удивился бы, если бы его забросали камнями, гнилыми фруктами или еще чем-нибудь. Но никому не было дела ни до него, ни до «роллс-ройса», ни до водителя в белой ливрее… похоже, что одно без другого вообще не существует: неописуемая нищета и неописуемое богатство. Загадочная круговерть судьбы. Так живут в Гонконге, и больше нигде.
У ворот замка Джеймса Маклиндли стояло десять молодцов в форме его личной армии. Электронного контроля и рентген-контроля в случаях массового наплыва гостей оказывалось недостаточно. И то, что каждый из гостей подвергался тщательному осмотру и никто из них не подумал даже возмутиться, доказывало, как велики власть и могущество Маклиндли. С другой же стороны – говорило о том, что и миллиардеры покоя не знают. Однако во вкусе ему не откажешь: его личная гвардия была одета в форму английской колониальной армии образца 1900 года.
Доктора Меркера проверке не подвергли. «Роллс-ройс» пропустили сразу, но доложили о нем в павильон на холме. Бэтти Харперс встретила его в огромной приемной и, никого не стесняясь, расцеловала, как старого друга.
– В тебя влюбиться можно, – шепнула она ему на ухо. – У девяти женщин из десяти задрожат коленки. А мужчины начнут наводить справки: кто этот писаный красавец и откуда взялся?
– Я могу приколоть к смокингу фирменный значок моего госпиталя. – Меркер огляделся вокруг. – Сколько народу! И какого! Цветы, море цветов. Видишь, что я за деревенщина. Не догадался привезти хозяйке дома букет.
– Ты здесь – и это главное. Джеймс очень обрадуется.
И он действительно обрадовался. Обнял доктора Меркера, похлопал по спине, велел принести шампанского и вообще вел себя так, будто они еще в детстве играли в одной песочнице, а потом сидели за одной партой. На Маклиндли тоже был шелковый смокинг, но в петлицу он воткнул большую красную орхидею, что выглядело несколько экстравагантно.
– Сейчас ты познакомишься в высшим светом Гонконга, – сказал Джеймс, подхватывая Меркера под руку. – Однако обещай не говорить ни мне, ни кому другому, что ты об этих людях думаешь.
В это самое время где-то в Коулуне перед динамиком сидело трое. К ним подошел четвертый, в наушниках, и сказал:
– Я поймал! Все получилось. Отличная работа!
Он покрутил ручку динамика, и в комнате прозвучал голос доктора Меркера, громкий и отчетливый. Фон в огромном зале дворца Маклиндли тоже был отлично различим. Меркер как раз сказал:
– Я буду осторожен, Джеймс. А по какому поводу съезд гостей?
– Ни по какому.
– «Много шума из ничего»?
– О затратах говорить не стоит, более того, я вечером обделаю несколько дел. Мимоходом, за фужером шампанского. А-а, вот появился и Чинь Хаочжи. Я тебя ему представлю.
Были слышны десятки голосов, звон бокалов, веселый женский смех, потом снова голос Маклиндли:
– Мой дорогой Чинь… это мой новый друг доктор Фриц Меркер. Я знакомлю тебя, Фриц, с одним из влиятельнейших людей в мире.
– За что такая честь? – возразил Чинь Хаочжи. – Я всего лишь скромный торговец.
– Ты в своем репертуаре! – раскатисто расхохотался Джеймс. – Фриц, ты когда-нибудь видел в Гамбурге большой фейерверк?
– Много раз.
– А еще где?
– В Кёльне. Там это называлось «Рейн в огнях». В Берлине и в Мюнхене на Пасху и на Рождество, в Баден-Бадене на шестидневных велогонках…
– И всякий раз Чинь так или иначе прикладывал к этому руку! Где бы ни взлетали в небо ракеты, где бы с неба на землю ни проливался дождь и ни обрушивались вниз серебристые водопады, где бы ни раскрывались после взрывов сотни радужных букетов, короче говоря – где бы ни устраивали грандиозный фейерверк, ты обязательно встретишь Чиня. Он крупнейший в мире поставщик пиротехники. Как говорится, король пиротехников. От маленькой свечки-сюрприза и до оглушительного взрыва в мегатонну – у Чиня вы получите все, от чего рябит в глазах и закладывает уши!
– Не преувеличивай, – вежливо улыбнулся господин Чинь, имя которого переводилось как «Прекрасный день».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93