– Так приятно снова видеть вас, – сказала она. – Я только что вернулась. Моя мать дома?
– Она пришла десять минут назад. – Он нажал кнопку лифта. – Вы хотите подняться?
Майя испугалась, спазм сжал ее желудок.
– Джимми, может, лучше сначала позвонить ей? Вы скажите, что я внизу…
Джимми пошел к телефону и позвонил.
– Миссис Стэнтон? – Майя слышала, как он разговаривал с ней. – Внизу находится Майя, ей можно подняться наверх? – Он передал трубку Майе. – Она хочет поговорить с вами.
Майя взяла трубку, а Джимми вышел на улицу – кому-то понадобилось вызвать такси.
– Итак, ты здесь? – голос Корал был таким резким.
– Здравствуй, мама. Как ты?
– О, я все еще жива. Что ты хочешь?
– Я просто проходила мимо и подумала, что было бы неплохо…
– Повидать меня? И как следует рассмотреть мой шрам?
– Но я хотела…
– Извиниться? Нет, Майя! Я не предоставлю тебе роскошь моего прощения, Я рада, что теперь знаю, что ты вернулась. Я смогу предупредить всех моих знакомых, включая Уэйленда, чтобы никто ни в коем случае не помогал тебе!
– Мама, ты же не можешь быть такой мстительной. Я не хотела причинять тебе боль. Неужели мы не сможем поговорить?… Ты же знаешь, что сама спровоцировала меня. Ты рассказала мне кучу всяческой лжи…
Мать швырнула трубку. Майя стояла в вестибюле, и по щекам ее бежали слезы.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
Маккензи была в своей студии, окруженная коробками украшений, материалами, блеском и сверканием, когда ей позвонила Майя.
– Майя! – завопила она, услышав знакомый мягкий голос. – Какого черта, где ты? Париж или Нью-Йорк?
– Совсем недалеко от тебя, я остановилась у Уэйленда.
– Классно, просто великолепно! Когда ты вернулась?
– Примерно две недели назад. Я все еще никак не отойду от перелета…
– Ну да, и от своей мамаши, и от Филиппа, и от взрыва культурной революции и прочее… – Маккензи захохотала. – Кстати, Майя, что случилось с лицом твоей матушки? Все сплетничают по-разному. «Лейблз» намекнула, что у нее было приключение с парижским кутюрье! Это был Живанши? Это не мог быть никто иной!
– Ты можешь высказать мне все твои отгадки, – заметила Майя.
– Нет, нет! Боже мой! Я хочу услышать все в подробностях!
– Маккензи, это слишком длинная история! Нам придется долго просидеть за ленчем, чтобы поговорить.
– Где-нибудь в шикарном месте, правда? Я приглашаю тебя! Но только сейчас не могу долго проводить время за ленчем! Постоянно работаю. Мои братья настаивают, чтобы я наняла себе в помощники других дизайнеров. Но зачем же я взялась за это дело? Чтобы самой быть дизайнером. Так почему я буду разрешать кому-то выполнять за меня мою любимую работу?
– Ну, тебе, наверно, придется научиться часть своих дел передавать другим людям…
– Да, теперь у меня целая империя. Майя, Макс и Реджи хотят открыть сеть магазинов!
– Когда мы сможем встретиться?
– Завтра я иду на митинг. Теперь я стала интересоваться политикой. Мы собираемся на Вашингтон Сквер, чтобы протестовать против войны. Почему бы тебе не присоединиться к нам?
– Я бы предпочла встретиться с тобой где-нибудь в более спокойном месте, где мы могли бы поговорить…
– У «Серендипити» – это мое любимое место ленча. Дорогуша, с возвращением домой!
Майя повесила трубку. «Все в стиле Маккензи – она даже не спросила о моих планах – занята только собою и своей жизнью».
Маккензи быстро делала наброски в огромном блокноте ярким фломастером. Она принимала участие в демонстрации протеста – друзья позвали ее с собой в Сентрал Парк. Протесты стали такими модными в шестидесятые годы!
Ее присутствие на подобных мероприятиях всегда фиксировалось фотографами «Лейблз» под броскими заголовками. Другие журналы иногда приклеивали ей ярлыки типа «Дети-цветы» – все это обеспечивало прекрасную рекламу.
В последние месяцы совещания правления «Голд!» проходили у нее на квартире. Ей не нравилось только одно: ее братья и отец ждали, что после совещаний она станет угощать их ленчем. Сегодня они должны были появиться через час.
Она выскочила из своей студии, чтобы посмотреть, где Элистер. Он не мог примириться с фактом, что его не приглашали на эти совещания. Хотя на них присутствовали только члены семьи – его это все равно не убеждало. Но в последнее время на них присутствовал Эд Шрайбер в качестве финансового директора. Этого Элистер совершенно не мог перенести! Маккензи нашла Элистера в кухне, где он попивал кофе.
– Ты собираешься уходить? – небрежно поинтересовалась она и тоже налила себе кофе.
Он посмотрел на нее.
– Я знаю, что у вас сегодня будет совещание, если ты имела именно это в виду.
– Иногда мне кажется, что Эйб приходит сюда только, чтобы поесть сэндвичи, – попыталась пошутить Маккензи, но Элистер только состроил гримасу.
Ей всегда было скучно на этих совещаниях, но теперь, когда на них присутствовал Эд Шрайбер, они стали весьма интересными для Маккензи.
Эд вел записи и бросал на нее откровенно заинтересованные взгляды. Она могла прочитать в его глазах заботу и – именно так – желание! Маккензи понимала, что она кокетничает с ним, но не могла остановиться. Эд был первым мужчиной, которого она хотела так сильно, и это желание было обоюдным. Оно так отличалось от ее чувств к Элистеру. Желание было почти неконтролируемым, животным. Она специально старалась прекрасно выглядеть во время встреч. Он всегда реагировал на ее внешность – мог покраснеть или слегка поднять бровь. Однажды она заметила, как он незаметно старался поправить брюки. Маккензи поймала его взгляд, и ее пронзило острое желание…
Когда наконец Элистер ушел, она быстро убрала «травку» и поставила большой кофейник на огонь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175