Он снова обхватил голову Маррона — исповедь продолжалась.
— Кто тебе её дал?
Вина целиком лежала на Марроне; он не мог назвать Мустара и снова солгал.
— Никто, я сам взял. Я… перетрудил руку, упражняясь, — он не мог назвать имя сьера Антона и обвинить его, — и нарушил приказ брата лекаря…
— Ты испугался и решил скрыть это. Делать то, что тебе не было приказано, — неповиновение, брат. Лечить свою рану самому — неповиновение ещё более тяжкое; если ты лечился неумело и внёс заразу, ты не сможешь служить Господу. Твоё тело больше не принадлежит тебе; оно отдано Ему.
— Да, брат.
— Я не дозволяю тебе идти в лазарет, — медленно сказал фра Пиет. — Ты обращался с собой, словно с животным, и мы будем обращаться с тобой так же. Этим утром отряд отправится выезжать лошадей, но неразумная тварь не ездит верхом на себе подобных. Ты понесёшь ношу, которую обычно несёт вьючная лошадь. Отправляйся к главному конюху, скажи ему, что тебя послал я, и объясни зачем.
— Да, брат. Э-э…
— Ну, что?
— Бинты, брат.
— Ты сумел сам их завязать, — отрезал фра Пиет. — Сумеешь и ещё раз.
Оставшись один, Маррон действительно сумел справиться с бинтом, завязав его одной рукой и зубами. Получилось не слишком хорошо; повязка наверняка ослабнет ещё до конца дня.
К тому времени, как отряд появился у конюшен, Маррон успел изрядно попотеть. Похоже, главный конюх обращался с провинившимися монахами, присланными на исправление, не лучше, чем с рабами. Он заявил, что у него есть работа, на которую лошадь послать нельзя, но для такого брата она будет в самый раз; и Маррон был отправлен в дальний конец двора к навозной куче. Юноше знаком был густой запах навоза и гнилой соломы, однако эта куча воняла чем-то ещё. Сочившаяся из неё тёплая жидкость забрызгала ноги Маррона, а над головой у юноши закружились мухи. Должно быть, сюда выливали содержимое уборных для братьев и ночных горшков рыцарей и магистров. Опорожнение горшка сьера Антона было одной из ежедневных обязанностей Маррона, но обычно он проделывал это в уборных. И дальше будет делать так же, подумал Маррон, дыша ртом, чтобы не чувствовать поднимавшуюся от кучи вонь.
Магистр Рауль следил за ним с небольшого расстояния. Маррон поднял полученную лопату и начал кидать вонючую массу в ручную тележку, стоявшую у кучи.
Работа была тяжёлой, но Маррон не привык к другому. К тому же — хвала Господу! — двор оказался в тени, солнце ещё не поднялось достаточно высоко, чтобы заставить Маррона взмокнуть и захотеть пить. Пока что основные неприятности доставляла вонь, потому что от каждого вдоха Маррона начинало тошнить.
Рядом с Марроном в кучу вонзилась ещё одна лопата. Юноша вздрогнул и бросил косой взгляд в сторону. Он успел заметить тёмную голову и белую рубаху; мальчик даже мельком улыбнулся, блеснув белыми зубами на тёмно-коричневом лице, прежде чем снова взяться за работу.
Вдвоём они наполнили тележку с горкой. Мерзкая жидкость сочилась в щели меж досками и капала на камень двора. Наконец мальчик жестом показал: «Хватит», — и воткнул лопату в кучу дерьма на тележке. Маррон последовал его примеру, а потом спросил:
— А что теперь?
— А теперь тащить, — сказал мальчик, с трудом подбирая слова. — Вниз. — Он махнул рукой в сторону покатого туннеля, выходившего к замковым воротам.
Спереди из тачки торчал шест, оканчивавшийся перекладиной. Мальчик взялся за перекладину и поднял тележку, кивнув головой Маррону. Юноша понял: в замке дерьмо было ни к чему, но внизу, на равнине, оно использовалось для удобрения скудной иссушенной почвы и приходилось очень кстати.
Маррон занял место у перекладины, взялся за неё обеими руками и налёг всем своим весом. Босые ноги скользили по склизким булыжникам, и в какой-то миг повозка показалась невероятно тяжёлой, однако Маррон вновь налёг на брус, покосившись на мальчика, чтобы толкать одновременно с ним, — и повозка тронулась.
Когда повозка поехала, им сразу стало легче. Не успели они пройти и нескольких шагов, как послышался мягкий певучий голос — к ним подбежал ещё один шараец. Мальчик, тащивший повозку, отпустил брус, и Маррону пришлось сделать то же самое. Он поднял голову и увидел, что к ним подошёл Мустар.
Мальчики быстро переговорили между собой, и помощник Маррона отошёл от повозки, а Мустар занял его место.
— Будем делать работу, — улыбнулся он Маррону.
Юноша опасливо огляделся. Магистра Рауля нигде не было видно, но Маррон всё же побаивался: ни один брат не осмелился бы поменяться с другим, если бы ему было приказано что-то сделать. Однако Мустара, похоже, это не смущало; всем своим тщедушным телом он налёг на перекладину и толкнул изо всех сил. Маррону ничего не оставалось делать, кроме как идти рядом шаг в шаг.
Они довезли подпрыгивавшую на булыжниках повозку до спуска. Мустар остановился и сказал:
— Теперь поворот, да?
Маррон не понимал его, пока не увидел, как мальчик налёг на шест, поворачивая тележку вокруг своей оси. Маррон нырнул под рукоять и помог ему. Объединёнными усилиями они развернули повозку так, чтобы шест торчал сзади, потом ухватились за перекладину и толкнули. Как только колёса коснулись наклонной поверхности, повозка покатилась вниз. Почувствовав это, Маррон и Мустар откинулись назад, сдерживая эту тяжесть.
После тёмного туннеля перед ними оказались ступеньки, вырезанные в мрачном каменном коридоре. Повозка запрыгала по ним, дёргаясь во все стороны, и Маррону с мальчиком стоило немалых усилий не дать ей развернуться. Будка стражей, ворота и небольшой ровный участок, где повозку снова пришлось толкать. И тут они вылетели на дорогу и изо всех сил упёрлись босыми ступнями в горячий камень, удерживая повозку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164