— Джек порылся в документах в поисках фотокопии.
— Шлюхи — борцы за женскую свободу должны умереть, — сказал Браун.
— А, вот с этого места: развратницы-лесбиянки должны умереть, проститутки-феминистки позорят семью, и они заплатят. Я поражаю рукой и именем Христа. — Он положил папку и взял стопку ксероксов. — Я думаю, это макулатура. Прошу прощения. Какой-то ненавистник полиции держит нас за идиотов и пользуется фразеологией противников феминизма начала века. Он, видно, подзабыл, что живет в другое время. Нет, этот бред нельзя принимать всерьез. Может, Тина Хоут и была женским лидером 5 — 6 лет назад, но она выросла в слишком хорошего политика, чтобы так узко мыслить в настоящее время. Я слушал пару ее выступлений, они были достаточно всеобъемлющими и корректными. Никакой шовинистической лексики. Кроме того, заметка появилась через день после убийства и в дешевой газетенке. Но все же рукописью этой статейки заняться надо. Она может вывести нас на пишущую машинку, а потом и на ее хозяина или хозяйку. — Он начал листать страницы оперативной сводки. — И вот еще что. Дело Джейн Грэхем надо держать за семью печатями. Ребята, если мы дадим прессе заняться этой дамой, мы никогда не доберемся до конца. Нам необходимо быть крайне осмотрительными. Никаких материалов для прессы по орудию убийства. Никаких сведений о жертвах Мороженщика. И я хочу, чтобы никто не говорил и не писал ни о каких колотых ранах. Давайте сыграем действительно закрытую партию. Это наш шанс. Сохраним дело Джейн Грэхем в тайне. Пресса обойдется пока односложными ответами. Есть у нас подозреваемый? Да. Это связано с убийством Хоут? Нет. Да и в самом деле, что нам известно? Ничего.
— Ты отлично задумал.
— Посмотрим. Итак, коротко. Преступник: назовем его юнец Артур Спода. Мороженщик из Техаса. В Амарилло раскрутили детские похождения Арти. Мамаша застала его с сестрой и подпортила ему позвоночник. Он уезжает в Вегас. Растворяется там в толпе игроков. Что-нибудь выигрывает. Уезжает. Маршрут: Даллас, Де-Мойн, Де-Бака, Падьюка, короче, любой штат и город. Потом приезжает сюда. Он здесь родился. Живет себе потихоньку. Потом в его кресло попадает молния, он встает и начинает ходить, через двадцать лет. Ненормальный, злобный, как дьявол, он возвращается туда, откуда уехал. Убивать женщин среднего возраста.
— Тина Хоут не относилась к этой категории.
— Вероятно, она попалась случайно. Могу только предполагать. Представь, Хоут с отвращением отвергает его и — бац! — погибает. Как будем искать? — Эйхорд прижимает кнопками один из рисунков к деревянной рамке стола. — Мы обходим все места, где кто-нибудь лечился долгие годы, не важно, инвалид это или нет. Белый мужчина, сорока — сорока двух лет, хоть отдаленно напоминающий фоторобот. Учтите, в последние годы этот тип стал чувствовать себя лучше. Физического недостатка больше нет. Это первое.
Второе — подражатель. Третье — наемник/заместитель. Наш голубчик может оставаться в кресле, но иметь приятеля или любовника (цу), способного совершить убийство за него. Человек незаурядного ума, он планирует убийства, а его приятель приводит их в исполнение. Может, все это и не так. Не исключено, что кто-нибудь связался с Хоут или Грэхем просто для отвода глаз. И для прессы — никаких сведений. Хотя, если он... — Эйхорд не закончил. — В общем, сами все понимаете. Ищите странности, ищите необычное.
Он услышал, как Браун хмыкнул:
— Короче, иголку в стоге сена.
Северный Бакхед
— Знаешь что, дорогая, — позвал он красивую женщину, которая лежала рядом с ним на животе, головой к изножью, на кровати необъятной ширины. Он подумал, что большинство настоящих женщин в их двадцать лет хотели бы выглядеть как Ники.
— Что?
— О-ох, — произнес он в ответ, поглаживая сзади ее гладкое правое бедро. Его огромная сильная рука сжала и подняла ее стройную ногу. Стараясь не причинять боли, но и не особенно миндальничая, он скользнул рукой выше, вдоль поднятого бедра и добрался до нежных ягодиц. Занятая кроссвордом, она не сразу обратила на него внимание, и приподнялась только тогда, когда он легонько ущипнул ее.
— Ммм?
На ней было бикини на шнуровке и золотистые сандалии с вызывающе высокими каблуками. На золотой ножной цепочке висел брелок с надписью «папа», а на цепочке на талии — с надписью «Ники».
— Что? — снова спросила она.
— Удели мне внимание, лапочка, — шутливо сказал он, но при этом достаточно жестко ухватил ее длинные волосы и потянул на себя.
— Не надо, папуля, — защебетала она, — не надо делать больно своей девочке. Лучше скажи, как зовут трех актрис из пяти букв, которые были удостоены премии Академии?
— Сюзен Саранрэп, Молли Рингуорм и Мэрри Стимендайл, — не задумываясь ответил он.
— Мери состоит из четырех букв.
— Ага, — хрюкнул он, сдирая с нее бикини и укладывая ее на себя. Он был раздет, гора подушек поддерживала его на большой кровати. Волосатый мускулистый торс охватывал ее, пока он с жадностью насыщался ею.
— Кстати, — произнес он, отодвинувшись, когда все было кончено, и глядя на нее с серьезным выражением лица, — я только что подумал...
— О чем?
— О Бонни.
— О ком??
— Ты знаешь. Подружке принцессы Ди с расплющенными пальцами. О ее приятельнице Бонни, про которую она всегда болтала.
— Ну и что?
— Она может оказаться кончиком веревочки.
— Ерунда. Ей ничего не известно. Вспомни, я заготовила открытку. Ее давно уже отправила из Калифорнии негритянская девчонка, — она тряхнула головой, — так что нет никаких проблем. Скоро твоя Бонни получит первую открытку с солнечного курорта, если уже не получила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68