— Нет проблем. Вы позвоните ей утром или сразу зайдете?
— Позвоню, и мы договоримся о времени. Желательно от семи до семи тридцати. Затем я встречусь с девушкой и ее соседом, который не любит собак. Потом, видимо около полудня, загляну к вам, узнать, как дела.
— Принято. А мы пока обсудим все немыслимые версии, которые только могут прийти в голову.
— А девушку вы собираетесь пригласить сюда?
— Нет, лучше в управление.
— Я только хочу сказать, что тот мужчина, — Эйхорд бросил взгляд на свои записи, — мистер Хиллман, или как там его зовут, живет по соседству, поэтому надо постараться привести ее, не привлекая внимания, иначе за ней могут начать охоту или просто увезти на неопознанном автомобиле. Я приду в управление около девяти.
— Договорились. Еще раз спасибо, Джек. До завтра. — Мотт протянул руку.
— До встречи. Боб. Я очень благодарен вам за помощь. Увидимся утром.
Дверь закрылась, и Эйхорд остался один. С улицы приглушенно доносились ночные звуки и шум транспорта. Он постарался встать на место убийцы и прокрутил в себе единственную имеющуюся версию преступления. Допустим, на ближайшей станции проката автомобилей он взял машину. Втащил уже связанных детей внутрь. Огляделся, убедился, что свидетелей нет. Потом издевался над ними, наслаждался созерцанием агонии в их глазах, предсмертными криками, пока они истекали кровью. Дальнейшее представлять не было необходимости. Вскрытие трупов и исследование места убийства свидетельствовали о большем, чем могла подсказать любая фантазия. После кровавых забав детей убили. Эйхорд стоит, ощущая на себе детскую кровь. Но этим мерзавцам хотелось большего. Чего? Может быть, какого-то ритуала? Отрезаны головы. Зачем? Чтобы затруднить опознание жертв? Если так, то почему бы не сжечь трупы? И потом, зачем обмывать части тел? Наконец, самое странное. Для чего понадобилось этим маньякам вывозить в поле обезглавленные расчлененные трупы, рискуя быть замеченными, а затем отправиться назад, чтобы что-то сделать с головами? Безумие!
Бакхедское управление
После засухи начались проливные дожди. Был один из тех мокрых понедельников, которые наводят тоску на всех, кроме самых неисправимых оптимистов. Двое здоровенных, с проблесками седины в волосах полицейских явно не относились к их числу. Плотный, пожалуй, даже толстый. Дан Туни и его новый напарник, крепкий чернокожий Монрой Тукер, настоящий профессионал, стояли у выхода на автостоянку служебных автомобилей и спорили о том, чья очередь вести «додж», ссорясь, как двое мальчишек из-за бейсбольной биты.
— Я поведу! — настаивал Дан.
Лицо чернокожего инспектора выразило явное желание сбросить Туни со ступенек. «Чертов прохвост!» — подумал он.
Переругиваясь, они вышли из боковой двери на стоянку. Облака внезапно потемнели и опрокинулись вниз сплошным водопадом.
— Вот паскудство, — с отвращением пробормотал Тукер.
— Не растаешь, — отреагировал Туни, рывком распахивая дверь «доджа» без опознавательных полицейских знаков. Спасаясь от ливня, двое огромных мужчин ринулись на сиденья, от чего рессоры жалобно застонали. Дан Туни повернул ключ зажигания, и машина тронулась.
— Что такое: невидимое, и воняет, как тухлая морковь? — с ухмылкой спросил он, включая дворники.
— Черт возьми, я-то откуда знаю?
— Жопа разговаривает, — произнес Туни, издав громкий неприличный звук и заполнив отвратительной вонью салон автомобиля, уже и так достаточно загазованный.
— Чертов идиот! — Тукер судорожно пытался открыть окно, а толстый Дан в восторге подпрыгивал на сиденье, как школьница.
— Извини, — сказал он, — мне срочно потребовалось сделать немножко пу-пу.
Монрой представил, с каким наслаждением он двинул бы своим огромным кулачищем в это разжиревшее брюхо, чтобы посмотреть, как паршивый пузан складывается пополам. Дождь хлестал в открытое окно и заливал рукав его нового спортивного пальто.
— Да, между прочим, — сказал он с деланным равнодушием, — давно хочу выяснить кое-что. — Он повернулся к окну, стараясь не дышать вонью, и дождь бил ему прямо в лицо. — Каким образом такой сукин сын, как ты, добился значка детектива?
— Просто повезло, — ответил тучный увалень, трясущийся рядом, — его давали каждому четвертому, кто за ним обратится.
— Ври дальше. А на самом деле? Как, черт возьми, всякой безмозглой твари вроде тебя удается заполучить значок?
— Я очень рад, что именно ты решил выяснить это, Монрой. Я стащил его с дохлого ниггера!
Вега, 1955
Мальчик катался с горы. По годам он был еще ребенком, с детскими представлениями о добре и зле, но что-то подсказывало ему, что он не похож на других ребят. Слишком рано проснувшиеся мужские инстинкты он ощущал в себе как жестокие муки чего-то темного и липкого, запретного, но сладостно восхитительного.
Человеческая мысль всегда стремится заранее оценить возможные последствия поступков, предвосхищающих приближение душевной болезни. Инстинктивно спасаясь от этого, он создал в мечтах фантастический мир. В его надежных убежищах он скрывался от насмешек и жестокости окружающего мира. В спасительных укрытиях он прятался от совершенно непреодолимых побуждений, которые вынудили его сотворить непотребство с сестрой и ребенком с нижнего этажа.
Мальчик-мужчина погружался в свой волшебный мир каждую ночь под тихий звук далекой ночной радиостанции, словно возвращаясь в состояние эмбриона и отторгая себя от действительности.
Поздно ночью, когда заканчивались последние сказки и страшные рассказы, он переключался с окружного вещания на местную станцию, расположенную неподалеку от Амарилло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68