— История уже попала в газеты? - Винер отбросил фотографию.
— Пока нет. Но я не рекомендую закрывать информацию, repp Винер. Это может показаться подозрительным. Случай слишком зауряден, дальше бульварных газетенок информация не пойдет. Полиция и консул не заинтересованы придавать особое значение гибели русского туриста в публичном доме.
— Интерпол? — Винер поднял взгляд на замершего у дальнего края стола Иоганна. «А он за последнее время растолстел. Похож на тренера по боксу из провинциального университета. Пора убирать с оперативной работы, она уже не для него», — мимоходом отметил Винер.
— В файлах Интерпола на русского ничего нет. Контрабанда, наркотики, участие в организованной преступности полностью исключаются.
— Вернее, не установлены, так? — вставил Винер.
— Русский с девяносто первого года проживает во Франции. Много путешествовал. За это время, поверьте, герр Винер, он обязательно бы засветился.
Винер аккуратно сложил фотографии в конверт.
— Благодарю за работу, Иоганн. Оставьте досье, я его еще просмотрю.
— Какие будут указания, герр Винер? — Иоганн положил на край стола папку и убрал руки за спину.
Винер отметил, как туго натянулся пиджак на животе Иоганна. Начальник службы безопасности стоял в прямоугольнике яркого света, бьющего из панорамного окна, и от Винера не укрылась нездоровая отечность его лица.
«Перевести с повышением в испанский филиал и через полгода с почетом отправить в отставку», — решил он.
— Никаких, Иоганн. Дело закрыто.
Винер вошел в комнату, смежную с большим кабинетом. По закону контрастов, которому старался следовать Клаус Винер, здесь царил полумрак. Два кожаных кресла викторианского стиля, резной столик между ними — вот и вся обстановка. Стену украшал голографическая фотография лунной поверхности с цепочкой следов астронавта. Везде, где приходилось работать Винеру, рядом с залитым солнцем огромным официальным кабинетом оборудовали маленькую затемненную комнату, максимально защищенную от прослушивания. В ней Клаус Винер из главы корпорации «Магнус» превращался в члена совета ложи «Черное солнце». Содержание разговоров в этих «темных комнатах» никогда не предавалось огласке, о принятых решениях информировали лишь немногих, хотя речь порой шла о судьбах целых стран.
Собеседник, который его поджидал, утонув в удобном кресле, тоже контрастировал с мясистым Иоганном, так и не избавившимся от мышления и привычек полицейского. Это был сухопарый старик, абсолютно лысый; и без того большие глаза увеличивали толстые стекла очков. Он саркастически скривил губы и произнес скрипучим голосом:
— Немецкий автослесарь выписывает себе рабыню из Таиланда! Сбылась мечта Адольфа.
Винер сел в кресло напротив, бросил на стол папку и конверт с фотографиями.
— Полюбуйся.
— Если тебе не жаль нервов старика. — Он придвинул к себе папку.
За нервную систему Вальтера Хиршбурга можно было не беспокоиться. Равно как и за ясный ум, несмотря на возраст. Винер был уверен — спроси он у старика его личный номер в СС, Хиршбург без запинки ответил бы; «Три тысячи семьсот два». Войну он закончил тридцатипятилетним штандартенфюрером СД, офицером для особых поручений личной канцелярии рейхсфюрера. Его заслуги и знания стоили того, чтобы тайными каналами увезти Хиршбурга из осажденного рейха. А такую благосклонность заслужили далеко не все.
Тридцать пять — это возраст, когда ни за что не смириться с поражением. Еще есть силы играть, но уже достаточно опыта, чтобы не идти ва-банк. Вальтера Хиршбурга сберегли для долговременной игры. И он играл, участвуя во всех послевоенных операциях «черного братства СС», от присяги которому освобождает только смерть.
Винер взял со стола пульт, нажал кнопку, с потолка на старика упал луч мягкого света галогенной лампы. Направил пульт в угол, и кондиционер, мягко заурчав, стал нагонять в комнату теплый ветерок. Лишь после этого он закурил тонкую сигару.
— Ты знаешь, как за глаза называли Мюллера? — спросил старик, быстро перелистывая отчет.
— Нет, — ответил Винер.
— Чугунная задница. — Старик отложил отчет и достал фото из конверта. — Шеф гестапо был талантливым полицейским. Он мог часами слушать допрашиваемого, не делая ни одной пометки. А потом ломал его на деталях.
— Я всегда думал, что ломали другие, — заметил Винер.
— Брось, Клаус, во всем мире полиция избивает задержанных. — Старик махнул сухой и костлявой, как лапка зверька, рукой. — Пытка не должна быть самоцелью. Она лишь открывает рот клиенту. Но кто-то же должен анализировать его показания. Вот в этом папе Мюллеру не было равных. — Он с интересом стал рассматривать фотографии убитого. — Э, как его уделали! Хотя в американских боевиках показывают и не такое. А их, между прочим, смотрят подростки. Куда мы катимся?
Винер, закинув голову, проследил, как облачко дыма вытягивается в шлейф.
— Полиция в этом деле не усмотрит ничего экстраординарного, Иоганн прав. А контрразведка? Меня интересует мнение контрразведчика с полувековым стажем. Ветеран тайных войн спрятал польщенную улыбку.
— Что ж, давай тряхнем стариной. — Хиршбург отложил фотографии, раскрыл папку. — Иван Алексеевич Дымов, русский, тридцать семь лет, родился в Калининграде, обучался в Строгановском художественном училище. С девяносто первого переехал на постоянное жительство во Францию. Женат на Анне-Марии Баллон, более трех лет живут отдельно. Та-ак. Прокатился по всей Европе, дважды по три месяца провел в Штатах. Ага! Таиланд, Бирма, Сингапур... Штатный фотограф этнографической экспедиции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163