Так что садись, будем вместе работать. Бери бумагу, ручку и сочиняй.
— В стихах или в прозе?
— Да пофиг! Сочиняй в стихах.
Я взял чистую страницу и, отойдя в угол, минут десять подбирал рифмы. Получается, что я не зря когда-то сочинял поздравления шоферам и дояркам в «Старицком вестнике». Пригодился вот опыт…
Закончив работу, я подошел к офицеру и подал ему написанное:
Ну вот и к нам сквозь толщу вод
спустился в гости Новый год.
Жаль, не хватает на подлодке —
немного снега, баб и водки!..
— О! Вот это класс! — пошевелив губами, восторженно прочитал он написанный мною текст. — «Жаль, не хватает на подлодке — немного снега, баб и водки!..» А? Молодец. А говорил, не умеешь.
— Пойдет?
— Ну что ты! Нет, конечно.
— Почему?
— Как почему? Ты же журналист, должен понимать, что пресса — даже такая локальная, как лодочный радиоузел — это участок идеологической работы. Газета должна воспитывать своего адресата, а не будоражить его низменные инстинкты ненужными соблазнами. Так что давай, сочиняй заново.
— Ну… Ладно, давайте страницу, я поправлю, — протянул я руку за своим листком.
— Возьми другую, эта уже, считай, сдана в архив…
Пожав плечами, я взял новую страничку и, посидев ещё минут десять, выдал очередной вариант:
Ну вот и к нам, на наш корабль подводный,
приходит нынче праздник новогодний —
так встретим же его в условьях дружбы
высоким уровнем своей военной службы!
— Ну! Вот это — то, что надо! Я же знал, что ты умеешь. Сейчас мы его вложим в папочку… От так!
— А то можно ещё две строки добавить.
— Что ещё за строки?
— «И где б ни бегала трусливая „Толедо“ — её настигнет наша меткая торпеда!»
— О?.. — с удивлением вскинул он брови. И некоторое время помолчав, добавил: — Так ты все знаешь?
— Да.
— Ну ладно. В газету мы это вносить не будем… А себе на память я, пожалуй, что нацарапаю, — и он приписал это окончание к моему четверостишию на листке.
Еще два дня после этого мы выстраивали сочиняемые мною на ходу стихи в подобие какого-то сюжета, соединяя их логическими репликами, шутками, поздравлениями членам экипажа и более-менее приличными анекдотами. Я тоже вспомнил для этого дела один, но замполит его в «эфир» выпускать не стал, хотя зачем-то и записал в моем исполнении на магнитофон. Анекдот был на армейскую тему. Собрал, мол, однажды наш министр обороны своих генеральных штабистов и говорит им: «Только что я получил от Путина приказ приступить к сокращению штатов. Какие у кого есть предложения на этот счет?» «Я предлагаю начать с Флориды, — взял слово один из генералов. — Потом можно сократить Огайо, Алабаму… ну и ряд других штатов…»
Сначала мы все это записывали словами на бумаге, а потом мой «редактор» либо сам, либо, вызвав кого-нибудь из молодых членов экипажа, записывал на магнитофон. Каким-то чудом я вдруг до точности вспомнил читанное мною среди вороха редакционной почты шуточное стихотворение капитана первого ранга Игнатия Белозерцева «Подводный стадион», которое ради поднятия настроения предложил тоже включить в нашу радиогазету:
Мечусь, как зверь, я по торпедной палубе.
Нет аппетита и потерян сон.
Вам восемь метров показалось мало бы,
А для подводной лодки — стадион.

Подпрыгнув, повисаю на шпангоуте.
(Сойдет за перекладину вполне!)
В купе экспресса с год пожить попробуйте —
Тогда поймете, как на глубине…

Эх, жизнь моя — пирог с начинкой ядерной!
Я мегатонны трогаю плечом.
Лишь восемь метров в этом мире матерном,
Но гиподинамия — нипочем.
— Гм-м… Ну ладно, хрен с ним! Наши ребята, вообще-то, больше стихи Виктора Верстакова любят, но если ты говоришь, что это может поднять настроение, то давай включим и его, — согласился он. — Только бери тогда сам и записывай. С выражением, как положено…
И мне пришлось поучаствовать в этом новогоднем проекте ещё и в качестве артиста-декламатора.
За полчаса до Нового года командир пригласил всех свободных от вахты в кают-компанию, где нас уже ждали переодетые при помощи перекроенных простыней в Деда Мороза и Снегурочку моряки. На одном из столов стояла сделанная из бумаги елка и три больших торта, выпеченных нашим коком, а со стены по-доброму смотрел на всех с большой иконы похожий на Деда Мороза святой покровитель моряков Николай Угодник или, как его называли на флоте, Никола Морской. Правда, вместо подарков святитель держал в одной руке макет небольшого храма, а в другой — короткий острый меч. Меч был двояковыгнутый и напоминал собой вид подводной лодки сверху.
Праздник начался. Лячин произнес поздравительную речь, а Дед Мороз и Снегурочка обошли все отсеки и вручили всем импровизированные подарки (их приобретение и было одной из задач сходивших тогда на берег Колесникова и Аряпова). По трансляции передали нашу смешную газету, а потом начался концерт самодеятельности.
— Ну, папарацци, с Новым годом! — подходили ко мне со стаканами сока в руках члены экипажа. — Давай, Бабицкий! Чтоб нам скорее возвратиться к родному берегу! Ну и, чтобы, как написал один поэт, «хватило всем после подлодки для счастья снега, баб и водки!»
Замполит при этих словах как ни в чем не бывало отвернулся в сторону…
…Вскоре после полуночи командир и старшие офицеры потихоньку исчезли, а остальные гуляли часов до двух ночи, покуда кок не окинул взглядом опустевшие блюда из-под тортов и не поднялся с места.
— Ну, значит, так, хлопцы. Я вроде как пошел отдыхать, а вы тут смотрите… Без баловства… В случае чего — разбудить меня за полчаса до аварии, чтоб я вас успел хоть чаем напоить, — сострил он и покинул кают-компанию, а оставшиеся ещё чуть ли не час после этого гоняли «видик» и пели под гитару песни своего любимого Верстакова:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91