Но экипаж Лячина выполнил все (ты понимаешь — ВСЕ!) боевые задачи и благополучно возвратился домой…
— Вот это класс!
— Да. Но могли ли после всего этого в НАТО спать спокойно, зная, что где-то в океане дежурит наша суперподлодка, способная в любую секунду нанести удар по их хваленому Белому дому вместе с его знаменитым оральным кабинетом? Да они занесли её в список личных врагов Америки, причем под первым номером!
— И все это время искали возможности столкновения с «Курском»?
— Не только столкновения… Помнишь, я тебе говорил, что в нашей погибшей в 1968 году подлодке К-129 обнаружилось шесть трупов в двух первых отсеках, что означает, что в лодке успел прозвучать сигнал боевой тревоги, и она готовилась к отражению чьей-то атаки?
— Вы хотите сказать, что американцы…
— Да, натовские подводные лодки уже давно позволяют себе вести атаку наших АПЛ на поражение.
— И «Курск» стал жертвой такой атаки?
— А вот ты сам посуди… Еще 11 мая 2000 года Агентство военных новостей дало сообщение, что в рамках планируемых на июль-август военно-морских учений на Северном флоте атомный подводный ракетный крейсер «Курск», имитируя аварию, должен будет лечь на грунт, а спасательное судно «Михаил Рудницкий» (проект 05360) проведет операцию по выводу на поверхность его «пострадавшего» экипажа. Как, по-твоему, могли охотники за К-141 пройти мимо такой ситуации?
— Но ведь в район учений незаметно не войдешь — там же десятки наших кораблей, самолеты…
— Вот именно. Куча надводных и подводных судов на небольшой акватории, десятки работающих эхолотов, масса учебных целей. Да плюс ко всему малая глубина моря, делающая почти невозможной точную работу гидроакустиков. Да кучи учебных мишеней на дне, которые затонули тут в ходе проводившихся раньше в этом районе стрельб… Ты представляешь себе, что такое учебная мишень?
— Смутно, — признался я.
— Это сваренные друг с другом в огромные секции металлические понтоны, которые после попадания в них торпеды идут на дно и создают там своей массой радиолокационные помехи. Так что сам подумай, возможно ли в таких условиях отследить каждое появившееся в районе учений судно? Тем более что, по данным журналов «Scientific American» и «Зарубежное военное обозрение», уже к 1990-м годам американские АПЛ были тише наших подлодок на целых 30 дБ. Практически это значит, что при скорости 6 — 8 узлов их шумность не превышает уровня шума моря. Добавь к этому привычку натовских субмарин держаться в приповерхностном слое воды, который имеет свою собственную температуру. В частности, в Баренцевом море в районе гибели «Курска» в дни трагедии этот слой был прогрет до +10 градусов по Цельсию, тогда как температура придонных слоев была около +4 градусов по Цельсию. При таком соотношении образуется слой, в котором при незначительных изменениях глубины резко изменяются значения температуры воды, от чего как раз очень сильно зависит скорость звука. В таких гидрологических условиях возможно возникновение различных акустических «теней», «линз», «зеркал» и «завес», под прикрытием которых лодки, обладая даже высокой шумностью, могут скрываться и оказываться «невидимыми» даже для самых совершенных средств гидроакустического обнаружения. Что-то, конечно, можно зафиксировать и в такой обстановке, но пока у нас об этом доложат начальству, пока согласуют, что это за объект, пока разберутся, чей он… А вокруг идут показательные стрельбы, а с «Петра Великого» шмаляют экспериментальными ракетами… Подходи, расстреливай под шумок ненавистный тебе «Курск» хоть с трех метров — пока поймут, что он затонул взаправду, а не лег на грунт, «имитируя аварию», лодка-убийца будет уже надежно спрятана в каком-нибудь из портов Норвегии.
— И все так и было на самом деле?
— Да.
— Но как вы это могли «видеть», если на лодке нет ни иллюминаторов, ни телекамер?
— Ну, во-первых, при помощи сонаров — они дают достаточно ясную картину того, что происходит вокруг, — а у нас установлена аппаратура абсолютно нового поколения, способная четко отделять все помехи даже в таких неблагоприятных условиях, как я описал. А во-вторых, мы перехватили радиосообщение (мы ведь тоже находились на перископной глубине), которое натовский командир на радостях отправил в Норфолк, и наш дешифровальщик сумел его тут же прочитать. Текст говорит сам за себя: «Оскар сдох! Я его сделал!..»
— Кто-кто? — не понял я.
— «Оскар-II». Такое наименование имеет по натовской классификации наша К-141.
— А-а, да-да… Но почему же вы не уложили эту лодку-убийцу прямо там же рядом с «Курском»?!
— Да потому, что между ней и нами как раз и находился сам «Курск»! Это я тебе тут рассказываю все по порядочку, чтобы ты успел нарисовать себе мысленную картину, а на деле все происходило далеко не так однозначно. На хвосте у «Курска», как ты сам говорил, висели в тот день не одна и даже не две, а сразу целых три натовские субмарины — «Мемфис» и «Толедо» ВМС США, и британская АПЛ «Сплендид». Все они находились на перископной глубине и на очень маленьком расстоянии друг от друга, «Мемфис» и «Сплендид» не более мили от «Курска», а «Толедо» прямо под носом — чуть ли не в 300-х метрах! Натовские подлодки вообще любят находиться в приповерхностной зоне, где слои воды интенсивно перемешиваются, и это значительно ухудшает гидроакустический контакт. При этом американцы с их более совершенной аппаратурой наши подводные лодки все же фиксируют, а мы их, как правило, нет. Именно так, похоже, было и в тот раз, когда между тремя натовскими субмаринами и нами всплыл для сеанса связи Лячин, передавший в штаб флота свое сообщение о намерении срочного отстрела обнаруженной на борту «Курска» дефектной «толстушки».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91