Тишина была слишком долгой и стала абсолютной. Исчезли даже обычные звуки джунглей. Впечатление было такое, будто приближается нечто неизвестное или враждебное.
Ни Конан, ни девушки не делали ничего, чтобы пробудить джунгли к жизни. О том, что поблизости возникло новое живое существо, говорило очень мало. Однако и тех немногочисленных признаков, что наблюдались (или ощущались), было довольно, чтобы заставить Конана выскользнуть из его убежища, на ходу поднимая копье. Движения его были столь плавными и беззвучными, что им позавидовала бы и змея; ясное дело, женщины Конана не заметили.
Затем какой-то звук, никогда не слышанный киммерийцем прежде, заставил женщин встрепенуться. Мгновение спустя они исчезли на тропе так быстро, что Конан лишь успел уловить мелькание юбки последней из них.
Если бы не сосуды и корзины, брошенные в прогалине, Конан мог бы подумать, что женщины приснились ему. Что это просто сон, какой бывает от плохого вина или на пустой желудок, хотя вина в этих джунглях отродясь не было. Впрочем, пиво, что стряпали здешние аборигены, вполне подходит для пересохшей глотки настоящего мужчины. А вот пустой желудок — дело другое. Брюхо великана-варвара, как назло, выбрало именно этот момент, чтобы злобно зарычать. Будто напоминало хозяину о том, что пришла пора подкрепиться. Желудок куда лучше хозяина понимал, что в здешних дождевых лесах животные погибают быстро и еще быстрее становятся мерзкой тухлятиной.
Мысли о пиве поневоле заставили Конана вернуться назад, к сосудам. Киммериец считал, что никакого вреда не будет, если он посмотрит, что там такого позабыли женщины. Ну а если находящаяся в сосудах пища выглядит подозрительно, то, хвала богам, тут, в джунглях, тьма-тьмущая обезьян. Надо только набраться терпения, подождать и посмотреть, пригодна эта пища для еды или нет.
Взгляд Конана бесцельно блуждал по прогалине в тот момент, когда он начал пробираться к корзинам. Длинные руки Конана тихо и бесшумно отодвигали ветки, сучья, листья. Наконец беззвучно, как тень, он выскользнул на прогалину и потянулся к корзинам и сосудам. Замерев на мгновение, он протянул к ним руки. Схватив одной рукой корзину, другой — сосуд, Конан быстро стал отодвигаться назад, под сень деревьев. Его движения в точности повторяли путь, каким он здесь появился. Было впечатление, что гигантский паук движется по нити своей паутины.
Теперь, оказавшись в тени деревьев, невидимый с прогалины, угнездившись на своем прежнем месте, в корнях могучего дерева, Конан сорвал крышку с сосуда. Содержимое пахло вроде как пивом. По крайней мере, это было достаточно похоже на пиво. Более того, когда Конан осторожно сунул в кувшин палец, продукт на ощупь тоже был в точности похож на пиво. Конан вытащил руку из сосуда и лизнул палец…
Именно в этот момент в глаза киммерийца бросились знаки на корзине и на сосуде. Вернее, это был один и тот же знак. Конану он был знаком. Этот знак Рыбоеды ставили на подношения Неизвестному Духу. Племя поклонялось пяти богам, каждый из которых имел собственный знак. А еще имелся шестой знак для всех прочих духов, добрых или злых.
Пиво и еда, состоящая из фруктов и сушеной рыбы, были бы отличным подспорьем к скудному рациону Конана. Какая разница, что они украдены прямо, что называется, из-под носа у бога! Тем более что и бог, судя по всему, неизвестный.
Не будучи любителем жрецов, да и вообще мало веря во всю разведенную вокруг богов ахинею, киммериец сомневался, что богам есть какое-то дело до всех тех глупостей, которые устраивают в их честь люди. Когда он как-то разговаривал с Бэлит о богах, он не кривил душой, заявляя: «У них свои дела, у меня — свои. На тени-то я им не наступаю». Вот и сейчас Конан сомневался, что своей маленькой кражей серьезно ущемил чьи-то интересы.
В мире были мудрые воры и глупые воры. А Конан только потому сейчас бродит по лесам Черного Побережья, что много лет тому назад в Зингаре уяснил себе разницу между теми и другими.
Вот и теперь, сидя под корнем гигантского ствола, Конан решил в очередной раз быть мудрым вором и вернуть подношение туда, откуда взял. Ущемил не ущемил, а на тени наступать не стоит.
Конан было привстал, собираясь снова выбраться на прогалину, когда откуда-то со стороны тропы раздался женский крик. Затем Конан услышал боевые кличи — некоторые бамульские, некоторые на незнакомом ему языке, свирепое ворчание. А затем снова вскрик.
Потянувшись за оружием, Конан выронил подношение. Пусть теперь духи подбирают, если им это нужно. Один-единственный прыжок — и он уже над своим убежищем. Лианы, как змеи, обвились вокруг его ног, но он рывком освободился, по-прежнему без шума и почти не снижая скорости.
В левой руке киммерийца было копье, в правой сиял двуручный меч. Варвар устремился по тропе.
* * *
Кубванде и остальные воины, заметив внезапно наступившую вокруг тишину, подняли копья и щиты, оглядывая джунгли, готовые встретить врагов или по крайней мере получить ответ. Любопытство буквально глодало их. Однако честь бамульского воителя заставляла их смотреть только туда, куда им было положено смотреть, а не шарить суетливо глазами окрест, как женщинам.
Только когда Идоссо выкрикнул: «Всем вперед!» — только тогда замыкающие воины отвели свой взгляд от оставшейся за отрядом тропы. А затем от любопытства у Кубванде, казалось, выросли на ногах крылья, когда он со своими людьми помчался на помощь Идоссо.
Правда, поначалу было не совсем ясно, отчего это старшему вождю вдруг понадобилась помощь. Правой рукой вождь держал женщину из племени Рыбоедов за носовое кольцо, левой же ухватился за юбку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90