Вернулись вожди.
— Пусть женщина-знахарка даст кровную клятву относиться к нам почтительно, даже если придется пойти наперекор отцу, — потребовал Кубванде. — Согласна ли она дать такую клятву?
— Ты требуешь слишком многого? — воскликнул Говинду. — Богам не понравится…
— Боги наплюют на нас с высокого облака, если мы не потребуем с нее этого прямо сейчас! — отрезал Кубванде. — Парень… Молодой вождь… Не все отцы таковы, каким был твой. Я это узнал еще до испытания на зрелость.
В голосе Кубванде чувствовалась какая-то мрачная тайна, связанная с его детством. Конан не задумываясь отдал бы бочонок доброго немедийского вина, чтобы только узнать, что тот имел в виду. Несомненно, из воина это можно было вытащить лишь пыткой.
Конан повернулся к Скире и перевел ей разговор. Он видел, как она моргнула. Даже в темноте Конан заметил, что лицо ее изменило свой цвет.
— Пожалуйста… Если отец узнает…
— А разве твой отец не знает, что ты здесь?
Конану захотелось прореветь это так громко и грозно, чтобы затрещали сучья и птичьи гнезда посыпались с деревьев. Впрочем, у него хватило ума понять, что это напугает Скиру и отвратит ее от него, не говоря уж о том, что переполошит всех пиктов на расстоянии полудня пути от лагеря.
— Вне всякого сомнения, он знает, что в пещере меня нет, — сказала Скира.
Конан почувствовал, что она с трудом владеет голосом.
— Стало быть, ты пришла сюда не потому, что он тебе приказал это сделать?
— Вместе с тем я пришла сюда и не вопреки его воле.
— Ты могла бы сказать об этом.
— Если бы ты, друг мой, спросил об этом. — Она набралась храбрости, чтобы усмехнуться. Конан еле-еле подавил в себе желание хорошенько встряхнуть ее, но вот желания осклабиться в ответ подавить не смог.
— Скира, я думаю, что, если понадеются, У тебя достанет отваги идти против воли твоего отца. Если этим вождям достаточно МОЕГО слова, тебе можно не давать клятв вообще.
Он перевел и это своим друзьям. Говинду был готов принять эти условия. Поколебавшись, Кубванде тоже согласился, бормоча себе под нос, что если уж начал бегать за бабьими глупостями, так все, дело конченное, не остановишься.
Примерно в то же время «призрак-ухо» Лизениуса подобрался на расстояние слышимости к месту встречи возле утеса. На этот раз «призрак-ухо» принял обличье совы — ведь он находился на территории клана, боготворившего эту птицу. Местным охотникам при виде ее и в голову не придет натянуть тетиву. Лизениус не забыл, как в свое время он послал свое «ухо» в виде сокола во владения клана Змеи, а затем увидел перья этого сокола в головном уборе вождя.
Колдун достаточно хорошо контролировал острое ночное зрение совы, чтобы узнать Скиру. Он увидел только то, что подтвердило его мнение о людях отряда, с предводителями которых встретилась Скира. Низкие, как у призраков, голоса свидетельствовали о том, что то были люди Черных Королевств. Переместитель наконец обеспечил его тем, о чем он мечтал более всего, — воинами, у которых нет никакой родни в пиктских землях или поблизости. Воинами, готовыми выполнять приказы, не заботясь о близких. От этих ребят можно не ожидать мести.
Напротив, он напоит свою месть их кровью, и дочь его увидит, каков он на самом деле.
А может быть, она предупреждает их, имея относительно него смутные подозрения? И если так, то верят ли они ей? «Призрак-ухо» должен предупредить его об этом в первую очередь. Даже убогого умишки совы достаточно, чтобы это понять. Лучше всего для этой цели подошел бы человек, даже пикт, но Лизениус решил не рисковать. Решил еще задолго до того, как отыскал подходящую птицу и вошел в транс. Клану Совы не понравится, если эти черные дьяволы убьют одного из их людей. А он слишком поглощен своей магией и не сможет защитить себя, случись что неприятное.
Сова мягко скользнула вниз, будто атакуя белку. Сейчас она могла слышать все, что говорила эта парочка — Скира и тот, кто сидел рядом с ней.
Птица должна была передать весь их разговор Лизениусу, ожидающему на подстилке из душистых веток на другом конце ночного леса. Однако птица услышала ничуть не больше, чем воины на утесах.
Можно было подумать, будто Скира и тот, кто сидел напротив нее, не имеют «голоса-призрака», что невозможно. Каждый имеет «голос-призрак», начиная с богов и заканчивая насекомыми. Даже черви, что копошатся под землей. Иногда Лизениус был вынужден прилагать огромные усилия, чтобы отделить нужные ему голоса от хора прочих.
Теперь, однако, Скира и трое мужчин точно выпадали из законов, управляющих всем остальным миром, и потеряли свои «голоса-призраки». Лизениус корчился на своей подстилке, извиваясь и кусая губы, пытаясь удержать власть над колдовством.
Он заставил сову еще раз пролететь над ними и на этот раз тщательно всматривался сквозь глаза птицы. Он увидел Скиру, двух черных воинов, глядящих на нее, черную девушку, спрятавшуюся за деревом.
Еще он увидел человека, который был выше остальных на голову. У него была внешность северянина: голубые глаза, растрепанные черные волосы. Могучая мускулатура соответствовала его гигантскому росту. Человек этот, если судить по его движениям, несомненно, был воином. Шрамы на загорелой коже говорили о том, что этому воину уже пришлось немало пережить.
И у него нет «голоса-призрака»! Неужели он не только сам не имеет «голоса-призрака», но и подавляет голоса тех, кто находится возле него? Одна тайна наплывала на другую.
Нет, это было не совсем так. Человек этот, возможно, и не имеет «голоса-призрака», но все в нем говорит за то, что это воин. Его дух — дух воина, годящийся для жертвы куда больше, чем все остальные.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90