Лицо Конана было мрачным, когда он шел назад, к деревне. Но все принимали его мрачный вид за серьезность человека, который чудом избежал смерти в пасти бегемота. Никто не задавал вопросов, на которые Конан не мог ответить. Вскоре на кострах зашипело мясо бегемота. В больших кувшинах забулькал наваристый бульон, распространяя вокруг соблазнительный аромат, который смешивался с вонью разлагающихся трупов.
Глава шестая
Конан продвинулся еще выше, взбираясь на дерево. Сейчас он находился на высоте замковой башни над зеленым морем джунглей. Сук раскачивался и слегка потрескивал под его тяжестью.
Конан продвинулся еще на одну длину руки. Сук начал изгибаться. В потрескивании стали слышаться зловещие нотки, будто скрипели несмазанные петли гробницы на давно покинутом кладбище.
Конан прикинул, что с того места, где он находится, он мало что может увидеть. Подумал он и о том, что после падения он увидит еще меньше, если вообще увидит что-нибудь и когда-нибудь.
Если он погибнет так по-дурацки, Бэлит вряд ли примет его с распростертыми объятиями. Так может погибнуть только мальчишка. Кстати, о мальчишках…
— Говинду!
— Я здесь, Конан!
— Где — здесь?
— На самом большом суку… Э… Я думаю, на противоположной стороне дерева.
Для Конана это прозвучало так, будто парень находился на землях соседнего племени. Однако дерево, на которое они влезли, и в самом деле было громадным. Кроме того, киммериец привык к большим пространствам на суше и на море. А у джунглей было колдовское свойство превращать звук треснувшего под ногой сучка или упавшей капли воды в нечто загадочное и непривычное. И расстояние здесь совершенно невозможно определить по звуку. За это Конан не слишком жаловал джунгли. Но, в конце концов, настоящий мужчина должен сносить любые тяготы и приспосабливаться к самым жутким условиям. Сметливый киммериец мало-помалу научился ориентироваться в этих лесных краях.
— Ты ясно видишь?
— Да.
— Что ты видишь?
— Вершины всех деревьев в мире, небо, обещающее дождь, и много птиц.
— Какие-нибудь диковинные среди них есть?
Конан почти услышал, как парнишка пожал плечами, прежде чем ответить.
— Есть много, которых я не знаю. Некоторые так далеко, что невозможно определить их породу. Кроме того, я ведь не знаю всех птиц, которые водятся в джунглях.
— Ты видишь зорче, чем некоторые воины, которые в два раза старше тебя, Говинду. Я говорю тебе, потому что у тебя достает знаний понимать, что ты чего-то не знаешь.
— Это важно?
— Важно только в том случае, если ты собираешься прожить дважды по столько, сколько уже прожил, парень.
Говинду хихикнул. Затем киммериец услышал:
— Полезешь выше, ко мне, Конан?
— Если я сделаю это, то следующее, что ты услышишь, будет шлепок моего тела о землю. Я разлечусь, как гнилой арбуз.
— Скажи мне, когда соберешься падать, Конан. Я хочу посмотреть.
— Твой отец говорил, что когда-нибудь я пожалею, что спас тебя. Я начинаю понимать мудрость твоего отца.
Находясь в безопасности на другой стороне дерева, Говинду издал непристойный звук. Затем он расхохотался, и киммериец рассудил, что парнишка, похоже, вновь приступил к наблюдению за джунглями сверху.
Конан и Говинду были не единственными искателями Ворот Зла, которые сейчас скорчились на высоких деревьях, оглядывая залитые солнцем кроны. Многие воины, как из племени больших, так и из селения малых бамула, сидели сейчас на деревьях, не всегда осознающие, что они, собственно говоря, ищут, но все одинаково молящиеся о том, чтобы ничего необычного, что могло бы произойти между рассветом и закатом, не скрылось от их глаз.
Когда все ищущие Ворота Зла собрались на совет и все слова были сказаны и выслушаны, стало ясно, что Ворота открыты не постоянно. Однако же открываются они всякий раз почти в одном и том же месте.
Стало быть, надо отыскать это место. Конан предложил производить поиск сверху, с какой-нибудь высокой точки.
— Но здесь, в джунглях, нет никаких возвышенностей, — напомнил собравшимся один из прихлебателей Идоссо.
— С таким же успехом, как с утеса или гребня холма, наблюдение может вестись с верхушки дерева, — ответил Конан. — Все, что наблюдателю нужно, — острый глаз и сообразительность. Впрочем, глядя на тебя, я сомневаюсь, что тебе удастся чего-нибудь разглядеть, даже подвесив за ноги к облаку.
Все расхохотались, даже возражавший Конану воин. Киммериец рассудил, что это добрый знак. Но не в его привычках любезничать и сюсюкать с кем бы то ни было.
В Немедии или в Аквилонии, как доводилось слышать Конану, группа воинов, занятых чем-то вроде того, чем заняты нынешние охотники за демонами, решала эту задачу с помощью карты. Когда появлялся демон и летел по воздуху, наблюдатели наносили траекторию его полета на карту. Затем они сверяли карты и таким образом получали искомую точку.
Бамула же, ясное дело, не имели ни малейшего представления о картах. Что до Конана, то в свою бытность в Туране ему приходилось пользоваться картами. Приходилось и позднее, когда он был наемником. Опять-таки, доводилось ему смотреть в карты и на борту «Тигрицы». Однако киммериец не чувствовал себя готовым к тому, чтобы начать преподавать искусство картографии.
Единственное, что досконально знают дикари, — это джунгли. Каждый хорошо изучил их с детства. Как умели, они передали Конану кое-какие из своих познаний. С другой стороны, киммерийцу оказалось не так уж трудно вбить чернокожим в мозги понятие о большом круге, внутри которого появляются жуткие твари.
Даже ребенку после этого было бы понятно, что Ворота должны открываться и закрываться где-то внутри этого условного круга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90