— Но такие мудрые люди, как мы с тобой, наверняка не будут прислушиваться к разной брехне.
Хитроумная реплика киммерийца достигла желаемого результата. Презрительная ухмылка Идоссо превратилась в нахмуренную озабоченность человека, пытающегося решить, что делать дальше. Конан же для себя уже решил. Кроме того, он видел, что туповатый Идоссо как манны небесной ждет совета.
— «Спина»! Охранять женщин и носильщиков? — рявкнул вождь. — «Грудь» и «Живот»! Окружить деревню! «Руки»! Ко мне!
По бамульскому обычаю, военный отряд был разделен на четыре подразделения, каждое именуемое в соответствии с частью человеческого тела. «Руки» были авангардом, производящим разведку. «Грудь» и «Живот» — основным корпусом, составленным из самых сильных и свирепых воинов. «Спина» обозначала арьергард. Воины, входящие в «Спину», были либо юнцы, лишь недавно получившие боевые копья, либо старики, которых отделяло совсем немногое от того момента, когда они положат свои копья вдоль конька крыши хижины — бамульский ритуал, которым человек объявлял себя ушедшим на покой.
Так, для киммерийца было неудивительным узнать, что Кубванде шел во главе «Рук», а Идоссо — во главе «Живота».
Конан придержал язык, видя, как бамула кинулись исполнять приказ Идоссо. Сам киммериец тоже отошел от центра деревни и выбрал место, где можно было стоять, не зажимая носа.
Бамула бежали, стремясь показать намерение подчиняться Идоссо. Некоторые были ловки, быстры и искусны в достаточной степени, чтобы понравиться любому командиру. Другие лишь имитировали бурную деятельность, демонстрируя, что делают все, на что способны. В общем, все та же смесь, которую Конану доводилось видеть во всех отрядах (за исключением отрядов, составленных из отборных воинов, либо шаек, наспех набранных из всевозможного сброда по приказу какого-нибудь владыки).
Доведись чернокожим столкнуться пусть даже с горсткой солдат из регулярной армии, вряд ли дикари одержат верх. Но такого произойти не могло в принципе. Что до здешних краев, то, по всей видимости, бамула тут явно главенствовали. Если же дело касалось межплеменных распрей или банда работорговцев имела глупость забраться сюда со стороны моря или стигийской границы, то в этом случае бамула могли хорошенько врезать противнику по соплям. Оставалось выяснить, способны ли эти отважные чернокожие воины выполнить задачу, которая теперь стояла перед ними, а именно — сразиться с демонами или по крайней мере с существами, заброшенными в эти края силой магии, сталь же ужасной и злобной, как любой демон.
Конан направился к Идоссо. Он поприветствовал вождя точно так же, как один вождь приветствует другого, который чуть-чуть выше его по званию. Этому приветствию, как, впрочем, и другим жестам, призванным выразить уважение, Конан в свое время научился от воинов субы, находящихся на борту «Тигрицы». Исполняя эти ритуальные жесты, Конан искренне надеялся, что ни один из них не воспринимается народом бамула как оскорбительный.
— Говори, Амра! — сказал Идоссо. Он хорошо владел голосом, но чуткое ухо киммерийца уловило нотки усталости. Что ж, дикарю пришлось попотеть, чтоб подтвердить свой статус вождя.
Киммериец невольно в первый раз ощутил симпатию к могучему бамула. Конан еще не забыл своих собственных сражений, которые пришлось выдержать, чтобы проходимцы всех сортов и мастей относились к нему с должным уважением. Кроме того, Конану нравилось то неописуемое удовольствие, с которым чернокожий гигант смотрел на неизвестное, изображая при этом, что это неизвестное никоим образом не пугает и не смущает его.
Как удовольствие это намного превосходило радость от питья дрянного вина или от забав со старыми служанками. Кроме того, это как бы являлось частью жизни воина. Поэтому Идоссо делал все, дабы принять это, как подобает избраннику богов.
— Вряд ли я присоветую тебе что-нибудь действительно толковое, — сказал Конан. — Хотя подожди… Не приходил ли кто-нибудь сюда из деревни, не рассказывал ли, как удалось убить вон ту тварь?
— Нет, да и чему они могут научить наших воинов?
Конан почти простил Идоссо тот вызов, который прозвучал в слове «наших». Вряд ли Идоссо доставляло удовольствие разговаривать, да к тому же вежливо и мягко, с белокожим чужаком. Но Идоссо с честью справлялся с трудным искусством владеть своими эмоциями, которого потребовала от него нынешняя ситуация.
Если Кубванде всерьез считает, что черный великан столь глуп, что может быть лишь игрушкой в руках младшего вождя, то Кубванде сильно заблуждается. Очень возможно, что в самое ближайшее время ему придется убедиться в обратном. Вероятно, это открытие будет последним открытием в его жизни.
— Знание принадлежит лишь богам. Однако я не могу сдержать недоумения, — ответствовал киммериец. — Эти ящерообезьяны выглядят как природные существа, точно так же, как кабаны или медведи. Оружие воинов смогло забрать жизнь одного из них. Но скольким воинам придется отдать свою жизнь, чтобы убить еще одну такую тварь?
— Ты думаешь, бамульские воины боятся смерти? — Идоссо даже не стал поднимать оружия. Угрожающая интонация его голоса сделала этот жест ненужным.
— Даже я не боюсь смерти, не говоря уже о бамульском воине, — отозвался Конан. — Но даже бамульский воин не раз и не два может заглянуть в глаза смерти прежде, чем все демоны будут убиты. А если мы продадим наши жизни в обмен на жизни этой банды ящерообезьян, то что же нам останется продавать, когда еще одна свора нагрянет сюда из Ворот Зла?
На лице Идоссо отразилась растерянность — в той мере, в какой верховный вождь мог себе это позволить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90