– Ты все поставила под удар.Последовала долгая пауза.– Сара, мне придется разобраться, может, что-то исправить. Позвоню позже.Когда наконец она ответила, он услышал в ее голосе ту же бесстрастную покорность, с которой она послала его паковать вещи:– Ты забрал чековую книжку. У меня нет денег.Он сказал ей, что пришлет. «У нас машина, – добавил он, – специально для этого дела, с шофером.» Собираясь повесить трубку, он услышал, как она сказала:– Я думала, у вас полно машин.Он влетел к Леклерку в кабинет. Холдейн стоял с другой стороны стола в еще мокром от дождя плаще. Они склонились над каким-то досье. Страницы были истрепанные, порванные.– Тело Тэйлора! – выкрикнул он. – Оно в аэропорту, в Лондоне. Вы все испортили. К Саре приходили! Посреди ночи!– Обождите! – оборвал его Холдейн. – Это не повод, чтобы сюда врываться, – сказал он с гневом. – Обождите.Он не любил Эйвери. Он вернулся к досье, не обращая на него внимания.– Вообще не повод, – пробормотал он и, обращаясь к Леклерку, добавил:– По-моему, Вудфорд уже делает успехи. С рукопашным боем все в порядке; он слышал про радиста, одного из лучших. Я помню его. Гараж называется «Червонный король» и явно процветает. Мы навели справки в банке; нам старались помочь, хотя деталей они не знают. Он не женат. Любит женщин, как все поляки. Интереса к политике нет, хобби у него нет, долгов нет, жалоб нет. Будто нет его самого. Говорят, что он хороший механик. Что касается его характера… – он пожал плечами. – Что мы вообще знаем о людях?– Но что о нем сказали? Боже мой, невозможно же пятнадцать лет прожить в обществе и не оставить о себе хоть какое-то впечатление. Ведь был зеленщик – Смезик, так? – он жил у них после войны.Холдейн позволил себе улыбнуться:– Сказали, что работал он хорошо и был очень вежлив. Все говорят, что он вежливый. Вот что им запомнилось: как только выдавалась свободная минутка, он шел на задний двор поразмяться, с теннисной ракеткой.– Вы видели гараж?– Конечно, нет. Я не был поблизости. Думаю пойти туда вечером. По-моему, у нас другого выбора нет. В конце концов, этот человек числится в нашем активе уже двадцать лет.– Больше ничего вам не удалось узнать?– Остальное нам придется делать через Цирк.– Тогда пусть Джон Эйвери уточнит подробности. – Леклерк будто позабыл, что Эйвери в комнате. – Что касается Цирка, с ними буду разговаривать я.Его внимание привлекла новая карта на стене, план города Калькштадта с церковью и железнодорожной станцией. Рядом висела старая карта Восточной Европы. Ракетные базы, существование которых было установлено, здесь были соотнесены с предполагаемым объектом южнее Ростока. Пути снабжения и последовательность управления, порядок введения в бой поддержки оружием – все это было обозначено цветными шерстяными нитками, натянутыми на булавки. Некоторые из них вели в Калькштадт.– Хорошо, правда? Это все сделал вчера Сэндфорд, – сказал Леклерк. – Он хорошо умеет делать такие вещи.На его столе лежала новая указка светлого дерева. Она была похожа на гигантскую иглу с продетой в ушко петлей из адвокатской ленточки. У него стоял новый телефон зеленого цвета, красивее, чем у Эйвери, с надписью: «Тайна разговора НЕ гарантируется». Некоторое время Холдейн и Леклерк изучали карту, то и дело заглядывая в папку с телеграммами, которую Леклерк держал раскрытой обеими руками, как держит псалтырь мальчик в хоре.Наконец Леклерк повернулся к Эйвери и сказал:– Что там, Джон?Они ждали, когда он будет говорить. Он почувствовал, что злость поутихла. Ему хотелось удержать ее, но она ускользала. Он хотел крикнуть с возмущением: «Как вы смеете втягивать мою жену?» Он хотел потерять над собой контроль, но не мог. Его внимание притягивала карта.– Ну что?– К Саре приходили из полиции. Ее разбудили посреди ночи. Двое. Ее мать была у нас. Их интересовал покойник, которого привезли в аэропорт, тело Тэйлора. Они знали, что паспорт фальшивый, и думали, что она имеет к этому отношение. Ее разбудили", – запнувшись, повторил он.– Мы все знаем. Теперь все в порядке. Я как раз собирался вам сказать об этом. Тело покойного разрешили везти дальше.– Не правильно втягивать в это Сару.Холдейн быстро поднял голову:– Что вы хотите этим сказать?– Мы не способны решать такого рода задачи. – Это звучало как дерзость. – Нам не следует браться за такое дело. Мы должны передать его Цирку, Смайли или еще кому-нибудь – это их дело, не наше. – С усилием он продолжал:– И тому донесению я не верю. Не верю, что оно правдивое! Меня не удивит, если вдруг выяснится, что того беглеца вообще не существует, что Гортон все придумал! Я не верю, что Тэйлор был убит!– Это все? – сурово спросил Холдейн. Он был очень раздражен.– Эта игра не для меня. Операция то есть. В ней все не правильно.Он посмотрел на карту и на Холдейна, потом глуповато засмеялся:– В то время как я охотился за покойником, вы охотились за живым человеком! Здесь-то просто, в конторе мечтателей… а там – люди, живые люди!Леклерк легонько сжал руку Холдейна повыше локтя, словно хотел сказать, что справится сам. Он выглядел невозмутимо. Возможно, он с удовлетворением отмечал симптомы болезни, которой он еще раньше поставил диагноз.– Идите к себе, Джон, у вас было перенапряжение.– А что мне сказать Саре? – Он говорил с отчаянием.– Скажите, что больше ее беспокоить не будут. Скажите, это была ошибка… скажите все, что хотите. Поешьте чего-нибудь горячего и возвращайтесь через час. От того, чем кормят в самолетах, толку нет. Вернетесь, тогда мы и послушаем остальные новости.Леклерк улыбался той же самой аккуратной, кроткой улыбкой, с которой он стоял посреди погибших летчиков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83