Вы единственный можете этим заняться. Возьмите кого хотите – Эйвери, Вудфорда, любого.– Мы от людей как-то отвыкли. То есть как с ними обращаться. – Холдейн на секунду сник, что было для него необычно. – Я изучаю информацию. Работаю с досье.– Нам нечего было поручить вам за все это время. За сколько? За двадцать лет.– Вам известно, что такое ракетная установка? – спросил Холдейн. – Вам известно, сколько она создает шума? Нужны стартовые платформы, пламеотбойные щиты, кабельные трассы, здания управления; нужны бункеры для хранения боеголовок, трейлеры с горючим, и окислителями. Для начала прибывает все это. Ракеты не ползают по ночам; их транспортировка, напоминает передвижную ярмарку; мы бы уже получили новые данные; или Цирк. А что касается смерти Тэйлора…– Послушайте, Эйдриан, неужели вы думаете, что разведка состоит из неопровержимых филососфских истин? Разве каждый священник должен доказывать, что Христос родился в Рождество? – Он приблизил свое маленькое личико к Холдейну, пытаясь вытянуть из него что-то. – Невозможно все вычислить, Эйдриан. Мы не профессора, мы служащие. Нам приходится иметь дело с личными вещами, такими, какие они есть. Нам приходится дело с людьми, с событиями!– Очень хорошо, возьмем события: если он переплывал реку, как ему удалось уберечь пленку? Как он фотографировал в действительности? Почему нет следов смещения камеры? Он перед этим пил, снимал он стоя на цыпочках; экспозиции были большие, как вы знаете, по его словам – продолжительные. – Казалось, Холдейн боялся – не Леклерка, не операции, а самого себя. – Почему Гортону он отдал бесплатно то, за что с других хотел получить деньги? Почему он вообще рисковал жизнью, когда делал снимки? Я послал Гортону список дополнительных вопросов. Он говорит, что все еще пытается разыскать того человека. – Его взгляд переместился на модель самолета и досье на письменном столе Леклерка. – Вы думаете о Пенемюнде, верно? – продолжал он. – Вам хочется, чтобы все было, как в Пенемюнде.– Вы не сказали мне. что будете делать, если я получу то самое распоряжение.– Ни за что не получите. Ни за что. – Он говорил с особенной категоричностью, почти с торжеством. – Мы умерли, разве вы не понимаете? Вы и сами так сказали. От нас хотят избавиться, они не хотят, чтобы мы воевали. – Он встал. – В общем, это не имеет значения. Академический вопрос, в конце концов. Можете ли вы в самом деле себе представить, чтобы Контроль нам помогал?– Они согласились дать нам курьера.– Да. По-моему, это чрезвычайно странно.Холдейн остановился перед фотографией у двери.– Это ведь Малаби? Я помню, он погиб. Почему вы выбрали это имя?– Не знаю. Просто пришло в голову. Память может сыграть с тобой самую чудную штуку.– Напрасно вы посылаете Эйвери. Это работа не для него.– Я просмотрел картотеку вчера вечером. У нас есть человек, который сделает это. Человек, которого мы можем послать. – Он добавил уже смелее:– Агент. Радист, с соответствующей подготовкой, говорит по-немецки, не женат.Холдейн стоял неподвижно.– Возраст? – спросил он наконец.– Сорок лет. Чуть больше.– Наверное, в войну был совсем мальчишка.– Ему есть чем похвастаться. Его поймали в Голландии, и он бежал.– А как его поймали?Короткая пауза.– Подробности не зафиксированы.– Хорошо соображает?– Кажется, у него отличные профессиональные качества.Они опять надолго умолкли.– У меня тоже. Посмотрим, что привезет Эйвери.Леклерк дождался, когда в конце коридора затих кашель, и только потом надел пальто. Он сейчас прогуляется, немного подышит свежим воздухом и потом закажет в клубе самый лучший обед, какой ему смогут предложить. Впрочем, так ли уж будет хорош обед, который его ждет, думал он: с каждым годом клуб становился хуже. После обеда он пойдет к вдове Тэйлора. Затем в Министерство.* * *За обедом «У Горинджа» Вудфорд сказал жене:– Молодой Эйвери отправился на свое первое задание. Кларки его послал. Думаю, справится, и с успехом.– Может, и его прикончат, – сказала она раздраженно. Она не пила, ей не разрешали врачи. – Вот когда будет праздник. Торжественный вечер с балом! Приходите на Блэкфрайерз Роуд, на бал! – У нее дрожали губы. – Почему молодые всегда такие распрекрасные? Мы тоже были молодые… Господи, да мы и сейчас еще молоды! Мы-то чем плохи? Разве мы уже старики? Разве мы?..– Ладно, Бэбз, – сказал он. Он боялся, что она расплачется. Глава 6Старт
В самолете Эйверн вспомнился день, когда Холдейн не пришел на работу. Так вышло, что был первый день месяца, скорее всего июля, и Холдейн не пришел. Эйвери ничего не знал, пока Вудфорд не позвонил ему по внутреннему телефону и не сказал. «Холдейн, должно быть, заболел, – сказал Эйвери, – или какие-то личные дела». Но Вудфорд был непреклонен. Он был в кабинете Леклерка, сказал он, и посмотрел реестр отпусков: у Холдейна не могло быть отпуска до августа.– Позвоните ему на квартиру, Джон, позвоните ему на квартиру, – настаивал он. – Поговорите с его женой. Выясните, что с ним случилось.Эйвери был так поражен, что даже не знал, что сказать: эти двое двадцать лет работали бок о бок, и даже Эйвери знал, что Холдейн не женат.– Выясните, где он, – настаивал Вудфорд. – Приступайте, я приказываю, звоните ему домой.Так он и сделал. Он мог сказать Вудфорду, чтобы тот позвонил сам, но не хватило смелости. Трубку взяла сестра Холдейна. Холдейн лежал в постели, его грудь разрывал кашель; он отказался сообщить ей телефон Департамента. Взгляд Эйвери скользнул по календарю, и вдруг он понял, почему Вудфорд так разволновался: начало квартала, Холдейн мог, не предупредив Вудфорда, поступить на новую работу в другое место и уйти из Департамента.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83