Потом я вспомнил: ведь были и другие несчастные случаи. И я вдруг понял, что они, собственно говоря, не были несчастными случаями! Их кто-то подстроил!Казалось, он был искренне потрясен и оскорблен до глубины души. Его обычно мягкие глаза вглядывались в мое лицо через очки в металлической оправе, словно требуя, чтобы и я возмутился этой новостью. Я сказал:— Думаю, я это понимаю.Он либо не услышал меня, либо мне не поверил.— Это место — рай, — сказал Дьюи. — Оно дарует людям безопасность, спокойствие и защиту, которых нет во внешнем мире. Чтобы здесь проявили жестокость — нет, такого не должно быть, мы не должны позволить, чтобы такое случилось!Он волновался все больше и больше, его глаза блестели, бледные пальцы сжимались в кулаки и подрагивали над столом.— Кажется, кофе закипел. Он оглянулся:— Да, кофе.Дьюи поднялся и пошел к плите.— Еще минуты две, — сказал он и достал чашки. Когда стол был накрыт, я заговорил:— Согласен с вами, Дьюи. В таком заведении не место бессмысленной жестокости. Вы правы — я здесь, чтобы выяснить, кто это делает, и остановить его.Он взял из холодильника молоко, поставил его на стол и продолжил:— Я знал, что вы будете меня подозревать. Это вполне естественно, ведь я не совсем такой, как другие. Я понимал, что вы захотите побольше узнать обо всех, кто живет тут, и вскоре обнаружите, что человек, которого вы встретили прошлой ночью, не обычный постоялец. Вот почему я решил поговорить с вами прямо сейчас, прежде чем вы что-то предпримете.Он отошел к плите, взял кофе и принес его на стол. Налив две чашки, он поставил кофейник на подставку и снова сел.— Я хочу, чтобы вы знали — это не я. Мне не хочется, чтобы вы зря тратили время, подозревая меня.Он поднял голову и встретился со мной взглядом.— Это не я, — снова сказал он.Я поверил ему, но вслух этого не признал.— Но вы — “заяц”.— Заяц? — Он улыбнулся, словно радуясь этому словечку. — Заяц, — повторил он. — Это мило.— Естественно, это обстоятельство заставляет меня подозревать вас.— О, я понимаю. — Он снова смотрел мне прямо в глаза, и его взгляд был честен. — Я не могу уехать отсюда. Пожалуйста, не выдавайте меня. Они заставят меня покинуть “Мидуэй”, а мне больше некуда идти. И я не тот, кто вам нужен. Клянусь, это не я. Если хотите, я помогу вам его искать. Я знаю этот дом, и теперь, когда понял, что тут происходит, буду держать ухо востро. Только, пожалуйста, не выдавайте меня. Это не приведет ни к чему хорошему, и я не тот, кто подстраивает эти ловушки. Пожалуйста...Я не мог смотреть в его глаза, исполненные мольбы и беспомощности. Пользуясь тем, что пью кофе, я сказал, глядя в сторону:— Вы ведь все равно не сможете жить так, как раньше. Доктор Камерон знает, что вы здесь. Я ему рассказал.— Если вы ищете не меня, обо мне забудут. Когда вы найдете преступника и уедете, они все забудут. Я не стану попадаться им на глаза.— Мне очень жаль, Дьюи, но я ничего не могу поделать.— Вы меня выследите?— Зачем нам это делать? Пойдемте в кабинет доктора Камерона. Вы ведь знаете доктора Камерона?— Конечно.— Вы знаете, что он справедливый человек и что он сделает для вас все, что сможет.— Единственное, что можно для меня сделать, — это оставить меня в покое, — сказал он с горячностью. — Я никому не причиняю вреда, ни у кого не стою на пути. Я просто хочу, чтобы меня оставили в покое. Вы можете поверить, что я не тот, кто вам нужен?— Я вам верю, — признался я. — Но я верю потому, что разговаривал с вами. Вам нужно поговорить с доктором Камероном, и он тоже вам поверит. Но если у него не будет возможности с вами побеседовать, ему придется вас подозревать.— Вы сможете его убедить.— Сожалею.Он изучал мое лицо, пытаясь отыскать в нем что-то такое, что дало бы ему хоть какой-то шанс меня уговорить. Но такого шанса у него не было, и, наверное, это было написано у меня на лице, потому что в конце концов он отвел глаза и сидел с поникшим и скорбным видом, состарившись сразу лет на десять.— Не знаю, — мягко произнес он, больше для себя, чем для меня, — не знаю, куда мне теперь идти.— Пойдемте со мной к доктору Камерону, — предложил я, зная, что это не то, что он имел в виду, но все-таки не терял надежды его убедить.Он печально покачал головой. На меня он больше не смотрел.— Мне придется кое о чем подумать, — задумчиво проговорил он. — Я должен решить, что мне делать.— Мне жаль, что я не могу вам помочь. Он поднял на меня взгляд:— Я хочу побыть один. Извините, не хочу показаться грубым, но я должен побыть один, чтобы кое-что обдумать.Я колебался. Было невозможно заставить его пойти со мной, и я понимал, что не смогу уговорить его сдаться добровольно. Так, может, лучше оставить его в покое? Выхода у него нет, и рано или поздно он должен это понять. Его натуре не свойственно насилие, и осознав безнадежность своей ситуации, он тихо и спокойно придет сам.В голове у меня промелькнула мысль, что он может покончить с собой, если обстоятельства покажутся ему совершенно непоправимыми, но я откинул эту мысль, решив, что это маловероятно. Дьюи был изобретательным человеком, и, даже отступая, он не отчаивался или, по крайней мере, не выглядел отчаявшимся. В любом случае у меня не было выбора. Поэтому я сказал:— Хорошо, Дьюи. Ближайшие пять — десять минут я буду в кабинете доктора Камерона. Потом, видимо, мы пойдем вас искать.Он кивнул с печальным выражением лица.Я поднялся на ноги.— Извините, но я ничего не могу поделать.— Понимаю.— Спасибо за кофе.Он кивнул, погруженный в свои мысли.Еще мгновение поколебавшись, я вышел. Глава 11 — И вы оставили его там? — спросил Фредерике.— А что еще мне было делать? Схватить одной рукой за шиворот и тащить сюда?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55