Ваш брат сильно рассердился, ког
да Зазнобова отказалась петь перед его гостями в неглиже… Ц Он поднял г
лаза на Никодима Кретова, восседавшего перед ним в одном из кресел парох
одной кают-компании. Ц Вот полный расклад похождений вашего младшего б
ратца в ночь нападения на пароход «Амур».
Ц Получается, что сторож ошибся? Ц Кретов смерил Федора Михайловича мр
ачным взглядом.
Ц Выходит, ошибся, Ц подтвердил Тартищев и вздохнул. Ц Утро только зан
ималось, туман, суматоха…
Ц Если б не туман, они бы черта с два к «Амуру» сунулись! Ц Кретов сжал ку
лаки так, что побелели костяшки пальцев, и опустил их на колени. Ц Подплы
ли на лодке из-за острова и на пароход взобрались по якорной цепи… Ц Он к
рякнул от досады. Ц Мои орлы растерялись только потому, что двое из них б
ыли в полицейской форме… Иначе пристрелили бы на месте.
Ц От чего ушли, к тому и приехали, Ц произнес удрученно Иван, успевший из
бавиться от грима и переодеться.
Темные круги под глазами и посеревшее лицо выдавали его с головой: несмо
тря на приказ Тартищева ехать домой и отоспаться как следует, Иван полдн
я мотался по городу, пока не собрал воедино доказательства непричастнос
ти Михаила Кретова к нападению на пароход. Хотя с большим удовольствием
сделал бы обратное: его усердие привело к тому, что вновь вопросов оказал
ось больше, чем ответов. И Тартищев понимал, что дело зашло слишком далеко
за рамки внутрисемейных раздоров и склок.
Вечером следующего дня Тартищев пригласил в свой кабинет на Тобольской
Алексея и Ивана. Почти шесть часов провели они, обсуждая план действий, ко
торые помогли бы обнаружить неизвестных злоумышленников, досаждающих
Никодиму Кретову.
Полицмейстер отвел на все про все месяц сроку. Прежде он не был так суров,
но взрыв петард в парке пожарного общества вызвал такой поток злословия
и насмешек в адрес полиции, что Батьянов не выдержал, накричал на Тартище
ва и велел ему ежедневно докладывать о ходе дознания.
Сам Никодим Кретов публично пообещал вручить золотые часы тому из полиц
ейских чинов, кто особо отличится при поимке предводителя разбойников, н
о прошло уже два дня, а сыщики не продвинулись даже на вершок в разгадке пр
еступлений.
И тогда родился тот самый план, благодаря которому Алексей вновь натянул
на себя сюртук горного инженера с желтыми латунными пуговицами и малино
выми петлицами и отправился на юг Североеланской губернии, чтобы на мест
е разобраться, откуда растут ноги тех происшествий, из-за которых потеря
ли покой и сон все чины сыскной полиции от младшего агента Алексея Поляк
ова до ее начальника Ц Федора Михайловича Тартищева.

Алексей добросовестно сутки не выходил из своей каюты: отсыпался, читал
и вновь отсыпался. Обеды ему приносили из ресторана. Официант, веснушчат
ый и долговязый, оказался на редкость словоохотливым и, расставляя на ст
олике доставленные им блюда или убирая грязные приборы, рассказывал о со
бытиях, происходящих на верхней палубе. Там чуть ли не до утра играл оркес
тр ложечников и балалаечников, лились удалые цыганские песни, а лихой пе
рестук каблуков с подковами частенько сменяли пьяные выкрики: «Пей до дн
а! Пей до дна!»…
Но в первую ночь на пароходе Алексей долго не мог заснуть, и не оттого, что
мешал шум и гам, душу его растревожил приятный мужской голос, который с не
выразимой болью выводил в разлившуюся над рекой ночную тишину:

Я не ведаю, не знаю,
Где найду, где потеряю,
Жизнь Ц сплошная маята,
Все на свете Ц суета.
Любовь изменит, будет больно,
Закричишь во сне: довольно!
Проснешься, вспомнишь, маята,
Усмехнешься: суета! -

в этом месте певец сделал паузу, а публика тут же начала бить в ладоши и ст
учать ногами, повторяя, как заклинание:

Проснешься, вспомнишь, маята,
Усмехнешься: суета!

А певец продолжал петь, и опять ему хлопали, кричали «Бис!» и «Браво!», а сле
дом вступал цыганский хор, за ним ложечники, и все по старому кругу, только
песню эту певец пел единственный раз за ночь, других в его исполнении Але
ксей не слышал…
Первую ночь пароход двигался медленно, осторожно, словно на ощупь, то и де
ло посвистывая гудком. К августу река сильно мелела. И хотя вовсю уже шли д
ожди, а дальние горы посеребрил первый снег, капитан боялся посадить пар
оход на мель и вечером второго дня причалил его к длинному острову, зарос
шему черемухой и огромными, в два обхвата, березами.
С парохода спустили на довольно крутой берег сходни, и пассажиры устреми
лись на поляну. Низкое солнце окрасило все в золотистые тона, зачернив те
ни и приглушив цвета.
Дамы, подобрав юбки, бродили по траве, переговариваясь и пересмеиваясь с
кавалерами, а те, окружив черемуху, срывали с веток тяжелые кисти с матово
-черными ягодами и отправляли их в рот. Но одна беда Ц комары оказались з
десь злющими, кусали беспощадно и всех без разбора. Через полчаса раздос
адованная публика вынуждена была спасаться бегством, и остров опустел. Н
о сходни не убрали, и Алексей решил сойти на берег.
Отмахиваясь от комаров березовой веткой, он пересек остров, постоял неко
торое время на противоположном берегу… Напротив острова возвышалась г
ора, поросшая редким лесом с проплешинами старых гарей, затянутых малинн
иком.
Три причудливых останца на ее вершине, освещенные лучами заходящего сол
нца, отбрасывали на лес длинные черные тени, и Алексею показалось, что это
скрюченная трехпалая рука тянется к реке, словно чудище из детской сказк
и хочет зачерпнуть воды и напиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21