— Рад тебя слышать, — выразил свои чувства Флетч.
— Что происходит, Флетч?
— Если бы я знал.
— Только что услышал по радио, что ты стал пресс-секретарем Кэкстона Уилсра, баллотирующегося в президенты. Твою физиономию показали по телевидению.
— Да, теперь я пресс-секретарь.
— Почему ты это сделал? Что-то на тебя непохоже.
— Уолш позвонил позавчера вечером. Сказал, что отчаянно нуждается в помощи. Убедил меня, что так оно и есть.
— Это же надо, президентская кампания! И на что это похоже, Флетч?
— Ирреальный мир, Олстон. Абсолютно ирреальный.
— Я тебе верил. По телевизору тебя показали в костюме и при галстуке.
— Олстон, прибавь еще пару убийств.
— Что значит, убийств? Настоящих убийств?
— Двух женщин забили до смерти. Одну задушили. Они не участвовали в предвыборной кампании, но я чувствую, что кто-то из команды кандидата, добровольцев или сопровождающих лиц имеет самое непосредственное отношение к этим убийствам.
— Ты шутишь.
— К сожалению, нет.
— Кэкстон Уилер — Джек Потрошитель. С твоей легкой руки термин «президентский убийца» приобретает новое значение.
— Это не смешно.
— В новостях об этом ничего не говорилось.
— Мы стараемся не афишировать эти сведения. По крайней мере, все убеждают меня, что не стоит бросать прессе такой кусок.
— Я достаточно долго знаком с тобой, Флетч. Что-либо скрывать — не твое амплуа. Особенно, если речь идет об убийстве.
— Ты не представляешь себе, Олстон, что тут творится. Словно мчится скорый поезд, люди вываливаются из вагонов, но никому и в голову не приходит дернуть за стоп-кран.
— Ты прав. Такое мне недоступно.
— Я и говорю, ирреальный мир. Слишком много власти. Престижа. Все меняется с калейдоскопической быстротой. Копы и те зачарованы кандидатом и его командой.
— Да, но убийство — это убийство.
— Слушай, Олстон, вчера вечером женщину сбросили с крыши мотеля, аккурат над спальней кандидата. Через полчаса в мотель заявляется мэр и говорит одному из руководителей избирательной кампании: «Послушайте, если мои полицейские будут беспокоить вас, гоните их прочь». А пресса услышала от него следующее: «Пожалуйста, не марайте грязью образ моего города. Не раздувайте в национальную сенсацию обычный несчастный случай, который мог бы произойти в любом другом маленьком городе».
— А Уилер? Что говорит об этом кандидат?
— Пожимает плечами. «Полицейские сирены сопровождают меня всю жизнь».
— А Уолш?
— «Местная проблема. Мы же завтра отбываем».
— Увозя с собой убийцу. Таково твое мнение?
— Я пытался убедить губернатора начать расследование. Но он убежден, что такое расследование поставит крест на его избирательной кампании, лишит его шанса стать президентом.
— Поэтому старина Флетч, мастер журналистского расследования, пусть и отошедший от дел, решил сам разобраться, что к чему.
— У меня связаны руки. Я не могу задавать вопросы. После первого же меня отправят домой.
— Но ты пытаешься, так?
— Да, обходными путями. Я же здесь никого не знаю, за исключением нескольких человек. Уолта, Фредерики Эрбатнот, Роя Филби…
— Тебе бы поспешить. Два убийства кряду обычно означают и третье, и четвертое…
— Я стараюсь изо всех сил, господин прокурор. Ощущение такое, будто я гашу пожар в цирке, знаешь ли. Потому что никто не хочет признать, что цирк горит.
— Я позвонил тебе лишь для того, чтобы поздравить с новой работой. И спросить: «Как случилось, что босоногий репортер превратился в добропорядочного гражданина?»
— Мне нравится Кэкстон Уилер. И я хочу решить этот ребус.
— А почему он вообще включился в президентскую гонку. Будь у меня деньги его жены, я бы просто купил себе целую страну.
— Изнутри кампания выглядит иначе, чем снаружи. Снаружи вежливые ответы, улыбки, вселенское согласие. Изнутри — напряжение, споры…
— И убийства?
— В данном случае, да.
— А почему бы тебе при случае не спросить Уолша, почему он так внезапно покинул нас? Меня это интересует до сих пор.
— О чем ты?
— Разве ты не помнишь? Проведя три дня на деревьях, мы вернулись в базовый лагерь. И не прошло и недели, как лейтенант Уилер отбыл в Штаты.
— Его же перевели.
— Я знаю. Но как и почему?
— Как? Его папаша использовал политические связи. Почему? Потому что его папаша мог их использовать. Я вообще не пойму, как Уолш угодил на передовую. Его отец был конгрессменом.
— Мы так и не узнали, что послужило причиной перевода.
— Он свое отвоевал.
— Мы тоже.
— Олстон, в тот момент любой из нас постарался бы выбраться оттуда. Если б была такая возможность. У нас с тобой ее не было. Наших отцов в Конгресс не избрали.
— И богатых жен у нас нет.
— И потому расскажи о себе. Как тебе нравится должность генерального прокурора?
— Флетч, в Калифорнии мы все прокуроры. И я еще не генеральный.
— В последнее время кого-нибудь засадил за решетку?
— Двоих, вчера. Ордеров на твой арест более не выдано. Я проверяю каждое утро.
— Давненько не заглядывал в Калифорнию.
— Если ты намерен остаться добропорядочным гражданином, Флетч, приезжай. Калифорнии нужны люди, которые носят костюмы.
Древний старик из бюро обслуживания извинился за задержку с заказом, пояснив, что в отеле полно репортеров, освещающих кампанию «этого Кэкстона Уилера. Разумеется, хотелось бы, чтобы его избрали. У меня кузена зовут Кэкстон».
— Эй, Фредди, — он набрал номер еще до того, как за посыльным закрылась дверь.
— Кто говорит?
— Черт побери, Фредди.
— Привет, Черт Побери.
— Я звоню, чтобы сказать, что ваш сэндвич принесли.
— Зачем?
— Чтобы его съели.
— Вот и съешьте его.
— Черт побери, Фредди, вы всегда были такой милой, проявляли такой интерес.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58