Ради здоровья каждого ее жителя! Ради процветания! Друзья мои, ради продолжения самого рода человеческого!
Не сразу слушатели поняли, что кандидат закончил речь. Последовали глухие аплодисменты: никому не хотелось снимать перчаток. Раздались крики: «Так и надо, Кэкстон! Мы с тобой до конца!»
Заиграл оркестр.
У края трибуны кандидат пожимал руку члену палаты представителей, всем своим видом показывая присутствующим, а особенно фотографам, что никогда не встречался с ней ранее и для него эта почтенная дама — одна из многих, составляющих отряд его доброжелателей. Затем он помахал руками толпе и сбежал по ступеням.
У автобуса Уолш Уилер, Пол Добсон и Фил Нолтинг что-то горячо обсуждали.
— Однако, — в который уж раз повторил Флетч. — Я и представить себе не мог, что так просто быть волшебником.
— Вы что-то об этом знаете, — обвинила его Фредди. — Расскажете мне?
— Нет.
Фредди Эрбатнот надулась и отвернулась к трибуне. Бабуля, член палаты представителей, что-то кричала в микрофон. Оркестр полностью заглушал ее слова.
— Что все это означает? — задала Фредди риторический вопрос.
— Только одно, — ответил Флетч. — Он попал в вечерний выпуск новостей.
Глава 15
Поровнявшись с Флетчем, губернатор Уилер широко улыбнулся.
— Настроение бодрое?
— Как у дедушки Адама.
Все еще улыбаясь, губернатор направился к сыну. Уолш, Фил Нолтинг и Пол Добсон являли собой стену, рухнувшую от звука трубы. На лицах всех троих отпечатался ужас.
— Как я выступил?
Уолш стрельнул взглядом по сторонам, дабы убедиться, что они вне досягаемости ушей репортеров. Но рядом стояла лишь группа из тридцати или сорока пациентов местной психиатрической больницы, приведенных на встречу с кандидатом.
— Тебе надо бы предупреждать нас о подобных сюрпризах.
— Я же говорил, что у меня возникла идея.
— Да, но ты забыл упомянуть, что намерен бросить бомбу, предложив совершенно новый подход.
— Который потребует новой Речи, — глаза Фила Нолтинга превратились в щелочки.
— Да уж, — согласился губернатор. — Признаться, я обдумывал выступление, пока эта бабка из Конгресса что-то долдонила насчет водоснабжения.
— Дело в том, — вмешался Пол Добсон, — что мы должны готовить убедительные доводы в защиту каждого вашего тезиса до того, как вы их представите на суд общественности.
— Истину защищать не надо, не так ли? — возразил губернатор.
— Привет, губернатор, — обратился к нему один из психов, мужчина лет тридцати пяти. — Меня зовут Джон.
— Привет, Джон, — поздоровался с ним губернатор.
— Ты, возможно, произнес отличную речь, папа. Но мы-то ничего о ней не знали, а потому мы чувствуем себя ненужными.
— Я сам не знал, скажу я об этом или нет, — улыбнулся губернатор. — Но так уж вышло, что сказал.
— Сейчас мы получим текст и посмотрим, что можно сделать, — подвел черту Добсон.
Губернатор пожал плечами.
— Все будет нормально, — и протянул руку другому психу, женщине лет тридцати. — Привет. Вы — приятельница Джона?
В автобусе Ли Оллен Парк, координатор добровольцев, подсоединял к наушникам портативный магнитофон. Машинистка сидела за столиком, готовая приступить к работе.
— Ли Оллен, — начал Флетч. Парк не повернул головы. — Один простой вопрос.
— Не сейчас. Пожалуйста, сейчас вопросов не надо. — Нам нужен полный текст речи губернатора, — последнее предназначалось машинистке. — И чем быстрее, тем лучше, — он нацепил наушники на голову машинистке. — Она чуть поправила их.
На многоканальном телефоне, встроенном в кресло Барри Хайнса, горели все лампы вызова. Телефон не звонил. Сам Барри куда-то сгинул.
— Ли Оллен… — упорствовал Флетч. Ли Оллен нажал на магнитофоне кнопку «Пуск» и приложил к уху третий наушник.
— Слышно хорошо? — спросил он машинистку.
Та кивнула. Ее пальцы уже бегали по клавиатуре.
— Мой Бог, — простонал Ли Оллен. — Что же он такое говорит?
— Ли Оллен, меня интересует Салли Шилдз, Элис Элизабет Шилдз…
— Не сейчас, Флетчер! Тут же настоящий ад! Губернатор взорвал бомбу, если вы этого еще не знаете.
— Нет. Не знаю.
— Во-первых, его поймали на подкупе школьников. Затем, как нас сориентировали, пьющий, не пропускающий ни одной юбки, конгрессмен оказался чьей-то прабабушкой. Между прочим, в холодильнике кувшин с «Кровавой Мэри». Выпей, если желаешь. И, наконец, он выступает в Уинслоу словно Линкольн в Геттисберге. А день только начался?
— Ну что вы, — успокоил его Флетчер. — Добрая половина уже миновала.
— По моим часам — нет, — и Парк склонился над машинисткой, слушающей и печатающей. — Нам нужно каждое слово! Каждое слово!
— Теперь вы можете мне ответить, — твердо заявил Флетчер.
Ли Оллен Парк все еще прижимал наушник к уху.
— Что? Что, что, что?
— Элис Элизабет обращалась к вам с просьбой зачислить ее в добровольцы? Вы ей платили за какую-нибудь работу?
— Нет, — Ли Оллен мотнул головой.
— Не обращалась?
— Мне докладывали о следующем за нашим караваном «фольксвагене». Это все, что я о ней знаю.
— Он сказал что-нибудь новое? — прокричал Билл Дикманн, один из тех, кто предпочел стопку спиртного речи кандидата.
— Похоже, что да, — признал Флетч.
— Совсем новое? — на лице Дикманна отразилась тревога.
— Я, конечно, не могу точно указать процент новизны…
— У кого пленка? — прервала его Стелла Кирчнер.
— У тех, кто сейчас оккупировал телефоны в центре Уинслоу, — ответил Флетч. — Полагаю, что у них.
— У вас есть пленка, Флетч? Дайте ее нам, и я обещаю, что больше мы не будем писать о том, как кандидат подкупает школьников.
— Пленки у меня нет. Распечатка речи будет готова с минуты на минуту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58