— Я, как вы знаете, не сторонник подобных методов, были у нас в истории, так сказать, с этим делом перегибы. Но тут случай особый. Что же это получается — ходит, понимаешь, по Парижу мокрушник и стреляет людей. Ладно бы наших, так ведь еще и французов. Это же международный скандал!— Что ты предлагаешь? — перебил его товарищ Павел.— Я так думаю, надо с ним решать. Окончательно и бесповоротно! Он давно себе приговор подписал. Сам подписал.И товарищ Никита поднял вверх руку.— Андрей?— Я тоже — за. Его все равно не мы — так французы. Только если французы, они много чего раскопать могут. А если мы — то тогда все будет шито-крыто.— Семен?— Тут второго мнения быть не может — зуб за зуб, кровь за кровь. Он материал отработанный, что его жалеть.И товарищ Семен тоже поднял руку.— Антон?— Приговор ему, я так понимаю, идет по верхней границе хоть там, хоть здесь, так что будем считать, что мы лишь приводим его в исполнение.Такая постановка вопроса всем очень понравилась.Оставалось последнее мнение, очень важное мнение — мнение товарища Павла.— Я тоже согласен, — сказал он. — Таким людям на земле не место...Все согласно закивали.— Но есть одно “но”...Все разом перестали кивать и удивленно взглянули на товарища Павла.Какое может быть “но”?..— Мне кажется, списывать Иванова со счетов рано. Он нам еще может пригодиться.— Зачем? — чуть не разом спросили все.— Хочу напомнить, что у нашего движения есть не только друзья, но есть и враги.Это верно, врагов у движения было много.— И самые ненавистные из них — предатели.Присутствующие зашумели. Предателей они не любили. Предателей никто не любит. Особенно потому, что предатели зачастую живут лучше, чем те, кого они предают.— Мы уже несколько раз обсуждали этот вопрос, — напомнил товарищ Павел, — но никак не могли прийти к единому мнению. Так вот, мне кажется, что теперь такая возможность представилась.Все переглянулись. Они помнили о неудачных попытках решить судьбу предателей движения, но не понимали, куда товарищ Павел клонит.— Мне кажется, с ними может разобраться Иванов. А потом, когда он сделает свое дело, мы приведем в исполнение предыдущее наше решение.Предложение было заманчивое — наказать отступников и при этом остаться в стороне.— Но это же наши товарищи.!. — не очень уверенно напомнил кто-то.— Тем более! — жестко ответил товарищ Павел. — Отпуская с миром предателей, мы порождаем новые предательства. Безнаказанность развращает. Остановить вырожденцев может только страх! Пострадают несколько — задумаются все!— Но ведь далеко не каждый из них враг. Кто-то заблуждается.— Лес рубят — щепки летят! — напомнил товарищ Павел известное изречение одного из партийных вождей. — Ставлю вопрос на голосование. Кто за предложенные меры?Все потянули руки вверх.— Принято единогласно.— Я возражаю! — категорически против высказался товарищ Андрей. — Ему нельзя давать в руки оружие. Он перестреляет своих. Или перестреляет пол Парижа!— Это верно, — загалдели все.— А никто ему не собирается давать оружие, — успокоил товарищей по партии Павел.— Что же он, голыми руками? — удивился кто-то.— Нет, просто работу будет исполнять не он. Но думать все будут на него.— Зачем такие сложности? — спросил товарищ Семен.— Затем, что его участие в акции не вызовет сомнений. Он известный специалист по этой части, да и здесь успел отличиться. Он идеальный кандидат.— А если они не поверят?— Просто так, может, и не поверят, а уликам поверят. Если это не сделает он и теперь, это все равно придется делать после, но уже нам.Этот довод был решающий. Кандидатура Иванова позволяла надежно спрятать концы в воду. Слишком одиозной была его фигура... А тут еще убитый полицейский... Теперь власти поверят во все что угодно, даже в то, что это именно он развязал Вторую мировую войну.Иванова упускать было нельзя! Когда еще в Париж занесет киллера с таким послужным списком...— Я — за, — поднял руку товарищ Семен.— Я — тоже...Решение было принято единогласно. И фактически было принято единолично. Товарищем Павлом.Да бог с ними, с предателями, размышлял он про себя. Не в них дело! Чистка всколыхнет ряды. Преданных — сплотит, сомневающихся — укрепит, отступников — напугает. Партия только тогда партия, когда способна себя защищать. Когда умеет не только болтать, но и карать! А если нет — то это кружок кройки и шитья. Объединение по интересам...Компартии нужна новая, молодая кровь! Нужна драка! Партия, оставшись без живого дела, разлагается и умирает, как человек, лишенный движения.А эти... С этими пора расставаться. Состарились его товарищи по партии. Разжирели на капиталистических харчах. Размякли. Живому делу предпочитают заседания, голосования и президиумы. Привыкли тихо жить на проценты с капиталов... Еще немного, и партия окончательно захиреет, сползет на социал-демократические позиции. Или того хуже — выродится в интернат для престарелых.Нужно все ломать... Искать новые формы... Новых людей...А эти все, эти спеклись. Этих можно в расчет не брать... Глава 21 Убийство пяти неизвестных мужчин и полицейского в самом центре Парижа имело широкий резонанс в прессе и умах обывателей.— Кошмар... Пять трупов!.. Что творится!.. Куда мы идем!.. — судачили в уличных кафешках горожане.— Помяните мое слово — это боши!— Почему боши?— Потому что все беды от них...На первых полосах газет были опубликованы фотографии с места происшествия. В полноцветных изданиях в фотографиях доминировал красный цвет. Его было так много, что страницы казались липкими на ощупь.— Неужели Париж становится новым Чикаго? — восторженно вопрошали журналисты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98