Не каждый день увидишь близнецов! Причем симпатичных и совершенно одинаковых. Он подумал, что их, наверное, и родная мать не различает. Обе высокие, стройные, они безусловно производили впечатление. У этого прощелыги Глеба, видать, губа не дура…
— Оля.
— Аня, — по очереди назвали себя девушки. Тут же перешли с места на место, и Сорока ни за что бы не угадал, кто из них Оля, а кто Аня. Они и одеты были одинаково: в синих рубашках, коротких расклешенных юбках, которые высоко открывали их необычайно длинные, стройные ноги.
— Тимофей, — улыбнулся он.
— У вас тут столько приборов, — сказала одна из сестер. — И что они показывают?
— Мне говорили, что опытные мастера, как врачи, по звуку мотора определяют все «болезни» автомобиля, — прибавила вторая.
Прямо наваждение какое-то! И голоса у них одинаковые: тонкие н вместе с тем чуть приглушенные.
— Я умею немножко водить, — похвасталась первая.
— Глеб, не давайте ей руль, — засмеялась вторая. — На Киевском шоссе она чуть нас всех в кювет не опрокинула…
— Можете выезжать, — сказал Сорока, захлопывая капот. Удар получился чересчур сильным, сестрички замолчали и одновременно посмотрели на него: две пары одинаковых темно-карих глаз.
— До свиданья, — вежливо кивнул Сорока девушкам.
Одна из них — кажется, Оля — улыбнулась и, согнув руку в локте, приветственно пошевелила пальцами. Вторая — наверное, из чувства противоречия, — придерживая короткую юбку, присела.
Девушки вышли из бокса, и Глеб точным профессиональным движением сунул Сороке в карман трешницу, покровительственно похлопал по плечу и полез в кабину, но Сорока задержал его. Глеб недоуменно задрал вверх круглое лицо.
— Мало, старик?
— Деньги тебе пригодятся в «Олене», — сказал Сорока, возвращая трешку. — Где наряд?
— Послушай, друг… — развел руками Глеб — дескать, что за ерунда. — Возьми пятерку. Кому эта дурацкая квитанция нужна? Мне ребята всегда…
— Выгони из бокса машину, — сдерживая раздражение, сказал Сорока. — Сходи в контору и выпиши квитанцию на диагностику и карбюраторную трубку. Знал бы, что у тебя нет наряда, и на стенд не поставил бы.
Глеб в сердцах так хлопнул дверцей, что гул пошел по боксу, и резко подал машину назад.
— Следующий, — посмеиваясь про себя, пригласил Сорока. Он видел, как Глеб вышел из машины, на ходу что-то сказал девушкам и пошел в холл на первом этаже, где находился стол заказов. Вернулся он не скоро, пришлось постоять в очереди. На лице откровенное презрение. Молча протянул квитанцию, где была проставлена сумма: два рубля восемьдесят копеек. Сорока выпрямился — он выворачивал свечу из блока цилиндров, — взял квитанцию, расписался.
— Видал я болванов, но таких!.. — проворчал Глеб и уже повернулся, чтобы уйти, но Сорока ухватил его за рукав, приблизил к себе и положил руку на плечо: Глеб, багровея, стал приседать на корточки.
— Что ты сказал? — все сильнее сжимая его жирное плечо, спросил Сорока.
— Извини… — прошептал Глеб. Лицо его побледнело, губы скривились от боли.
— Советую быть осторожнее в выражениях, — сказал Сорока. — Счастливого пути!
Глеб пулей вылетел из бокса. Сейчас он не казался таким самоуверенным, как вначале, когда лихо подкатил к боксу и, пританцовывая, беседовал с близнецами. Он был ошарашен и растерян.
Все это произошло так быстро, что сидевший за рулем владелец «Москвича», который обслуживал Сорока, ничего не понял. К машине Глеба подошел Гайдышев. О чем они говорили, отсюда было не слышно, но можно догадаться, что Глеб изливал свое негодование Гайдышеву. Тот понимающе кивал головой и, по-видимому, поддакивал, соглашаясь с Глебом.
Сорока улыбнулся и, взглянув на хозяина «Москвича», скомандовал:
— Включите первую скорость!
Несколько дней спустя, выйдя из автобуса на пересечении Кондратьевского и Металлистов, Сорока по привычке завернул к дому Нины. Прошелся раз мимо парадной, второй…
Внизу щелкнул лифт, и Сорока вдруг решил, что сейчас распахнется тяжелая створка высокой двери и выйдет Нина с Найдой на поводке…
Дверь распахнулся — и вышла маленькая сгорбленная старушка с авоськой в руке. Не глядя по сторонам, она засеменила в сторону гастронома.
Сорока уже вышел на Кондратьевский, когда заметил, как на Металлистов повернули со стороны «Гиганта» «Жигули» цвета слоновой кости. Машина остановилась сразу за домом, где жила Нина.
Сорока так и замер у газетного киоска, не спуская глаз с машины. И предчувствие не обмануло его: оттуда вышла Нина… «Ну, Глеб! — подивился Сорока. — Феноменальный парень! Уже и тут успел…» Машину Глеба ом сразу узнал по цвету и номеру, который почему-то запомнился.
Еще больше он был потрясен, когда из «Жигулей» вслед за Ниной выбрался Длинный Боб! Он взял девушку под руку и подвел к тополю, возле которого они и остановились. Боб что-то говорил ей, потом нагнулся и поцеловал, после чего снова направился к машине. А Нина стояла под деревом и смотрела, как разворачиваются «Жигули». Подняв руку, улыбаясь, она помахала.
Сорока спрятался за киоском, когда они проехали мимо. За рулем сидел Глеб, а рядом с ним Садовский. Смеясь, он что-то говорил приятелю.
Вот наконец и встретил Сорока Нину… Но подойти к ней — она все еще стояла под тополем — ему не захотелось…

Глава девятая
Алена протирала вазу, когда Сережа пришел из школы и слишком уж поспешно проскользнул в свою комнату, даже дверь притворил за собой. Последнее время с ним творится что-то странное: стал молчалив, задумчив и даже аппетит пропал. Раньше, бывало, после школы и минуты не может посидеть дома, пообедает — и на улицу, а теперь часами валяется на скрипучем диване и, наморщив лоб, изучает потолок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110