Сняв транзистор и не выключая его, он продолжал свой путь к даче. Мелькнула мысль, что Аленка или Гарик задумали разыграть его, но он эту мысль тут же отбросил: ни у Гарика, ни у Алены с Сережей такого транзистора не было…
И тут ему на встречу из-за деревьев вышли трое: Ленька Гайдышев, которого ребята прозвали Гаденышевым, Мишка Лунь — настоящая фамилия у него Лунев, и Длинный Боб, всегда подтянутый и модно одетый.
Теперь все понятно, их шуточки… Но каким образом они узнали, что он пройдет именно по этой тропинке? Или подкарауливали кого-нибудь другого? Просто развлекались, на них похоже…
— Ваша игрушка? — спросил Сорока, раскачивая за ремешок транзистор.
— Нравится? — улыбнулсн Длинным Боб, показав ровные белые зубы.
Он был высокий, симпатичный, с вьющимися волосами, закрывающими уши и спускающимися на шею. Боб нравился девушкам. Его частенько на работе вызывали к телефону. «Тебя… такая… с приятным голоском…» — говорила Наташа Ольгина, работающая па приемке заказов.
Гайдышев и Лунь не улыбались. Видно было, что они хлебнули чего-то горячительного: лица порозовевшие, глаза блестят. Миша Лунь, круглолицый, с короткой челкой черных густых волос, хлопал большими, немного навыкате глазами и жевал резинку. Гайдышев смотрел настороженно, с угрозой в глазах.
— Если подаришь — не откажусь, — ответил Сорока.
— Получше бы ворочал мозгами — и у тебя давно бы такой был, — добродушно заметил Длинный Боб.
Сорока пропустил его слова мимо ушей — он понял, на что намекает Боб, но толковать с ним на эту тему у него не было никакого желания.
— У нас тут есть и выпить и закусить, — кивнул на кусты вереска Боб. — Присоединяйся?
Сверливший ненавидящим взглядом Сороку Ленька Гайдышев не выдержал:
— С ним пить? — Он смачно сплюнул на папоротник. — Только на его поминках!
— Боюсь, что долго тебе ждать придется, — заметил Сорока. Он прислонился к корявому стволу спиной, продолжая раскачивать за ремешок транзистор. Джаз кончился, и диктор бодро сообщил: «А сейчас на волне „Маяка“ выступит долгожитель Абхазии…»
— А вдруг ты, Сорокин, долгожителем окажешься? — рассмеялся Боб. — Не пьешь, не куришь и за девушками не бегаешь… И наверное, вегетарианец? Как Репин, ешь суп из сена?
Миша Лунь ухмыльнулся, не переставая жевать резинку.
А Гайдышев презрительно фыркнул и, нагнув лобастую голову, процедил:
— Повесь приемник на место.
«Вот оно, начинается… — подумал Сорока. — Трое на одного… Многовато!»
И еще он подумал, что давно не дрался и драться ему вовсе не хочется. Но эти настырные парни не случайно оказались здесь, они явно его поджидали. А то, что Сорока сюда приезжает почти каждую неделю, знал Длинный Боб — он даже один раз подвозил Сороку на «Запорожце» до самой дачи.
Сорока молча поставил транзистор на тропинку и пошел дальше своей дорогой. Стоявший на его пути Миша Лунь нехотя отступил. Толстые губы его ритмично шевелились, он все еще жевал резинку.
— Кому говорю, повесь приемник на место! — повысил голос Гайдышев.
— Мы лесных птиц обучаем современному джазу, — вкрадчиво сказал Боб. — Синичек, дроздов…
— Сорок, — ввернул Миша и громко рассмеялся.
И тут, легка на помине, на соседнее дерево плавно опустилась большая пестрая птица. Блестя круглыми бусинами глаз и вертя длинным хвостом, сорока с любопытством смотрела на них.
Сорока шел и слышал позади их шаги. Поблизости ни одной дачи, сплошные сосны и ели. И людей не видно.
Поравнявшись с толстой сосной, Сорока внезапно остановился и мгновенно повернулся к ним. Ленька Гайдышев чуть было не налетел на него. Выругавшись, он немного отступил в сторону. Миша Лунь зашел сбоку, отрезав путь. Длинный Боб прислонился к соседнему дереву и, отбросив с глаз волосы, принялся крутить настройку приемника. Он делал вид, что происходящее его не касается. Боб вообще был вежливым, воспитанным парнем, и не верилось, что он сейчас готов вместе с этими двумя напасть на Сороку. Когда в цехе вспыхивали ссоры между слесарями, Боб всегда старался урезонить их. А уж в драки не лез и подавно.
— Мы тебя предупреждали: не суй нос в наши дела, — начал распалять себя Гайдышев. Ты сам по себе, а мы сами по себе. Чего же ты, сволочь, гадишь нам?!
Ленькино лицо исказилось; сжимая кулаки, он сверлил Сороку ненавидящим взглядом. Миша Лунь, оглянувшись на Боба, шагнул к Сороке. Хотя он тоже сжал кулаки и всячески старался напустить на себя злость, круглое лицо его было добродушным.
Сорока понял, что больше медлить нельзя. Тем более вступать в бесполезные разговоры. Вроде бы в карманах у них ничего подозрительного нет…
И Сорока, так и не произнеся ни слова, шагнул к Гайдышеву…
Тот еще и до половины не успел поднять руку, как очутился на усыпанной желтыми иголками земле. Судя по тому, как парень изумленно моргал белесыми ресницами, глядя на синий квадрат неба, он так ничего и не понял. Следующий молниеносный удар Сорока обрушил на Луня. Этот не упал, он отлетел на два шага и, стукнувшись о дерево, замер в этой странной позе.
— А я чего? Я ничего… — ошалело бормотал Лунь. — Ну, позвали и поехал… подышать свежим воздухом…
— Это верно, погода хорошая, — усмехнулся Сорока, потирая нывшие костяшки пальцев. — О чем вы, коллеги, толковали, я что-то не понял?
Краем глаза он наблюдал за Длинным Бобом — тот даже позы не изменил: стоял у сосны и увлеченно слушал транзистор. Он поймал какую-то легкую мелодию. Когда в музыку врывались электрические разряды, треск, он страдальчески морщился и снова начинал крутить черный тумблер. Неожиданно выключив транзистор, он с мягкой улыбкой взглянул на взъерошенного Сороку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110