Девушка одним пальцем выщелкнула из растрепанной колоды карту, упавшую точно в центр стола картинкой вниз. Танцующий дракон в кирпично-красной с золотыми пятнышками чешуе уставился на людей узкими скрытыми глазами. Над ним лег еще один, два по бокам и один – внизу. Пятеричный крест, прошлое-настоящее-будущее, ищущее и искомое, возможное и недоступное, намертво стянутое узлом воли спрашивающего.
За год с небольшим бритунийка раз сто видела, как предсказывает Феруза. Наверное, по пальцам одной руки можно пересчитать, когда тарок переставал быть обычной гадальной колодой и обретал подобие собственного разума. Страшна доля гадалки, особенно если она молода и честна. С годами Феруза научится лгать и запрещать себе видеть то, что может не понравиться клиенту, но пока, пока…
Карты перевернуты. Кажется, что отрезки пергамента дымятся, прожигая толстую столешницу. За левым плечом проглатывает не успевший вырваться возглас Райгарх. Лорна невольно тянется вперед – увидеть, понять, распознать укрытый в разноцветных картинках тайный смысл.
– Узник, – четко, сухо произносит туранка, прикасаясь к центральной карте, где смутные очертания человеческой фигуры перечеркнуты частыми прутьями решетки. Рыжеватые локоны, не причесанные с утра, сами собой скручиваются змейками. Тонкий палец с серебряным кольцом движется вверх, затем вниз, налево и направо. Монотонный, лишенный выражения голос перечисляет: – Драгоценность. Граница. Выбор, – она прикусила губу и с трудом закончила: – Смерть.
Лорна перевела дыхание и оглянулась. Пришел не только Райгарх, но и Джай, и Кэрли. Бритунийка ждала, что заговорит Райгарх, но его опередил Проныра, осторожно попросив:
– Феруза, расскажи по-человечески. Узник, надо полагать, Аластор, да? Драгоценность – наверняка намек на его прошлое. Обокрал он когда-то карликов, как есть обокрал. А дальше? Какая граница?
– Любая, – гадалка потянула к себе кружку, на дне которой плескались остатки «Золотого корня». – Просто граница. Между кварталами, между странами, между человеческими душами.
– А выбор? – почему-то шепотом спросила Кэрли. – Кто должен выбирать? И что?
Предсказательница наклонилась над картинками тарока, словно пыталась расслышать очень тихие слова, приходящие из какой-то невообразимой дали.
– Выбор – это вероятность, качающиеся весы, – напряженно произнесла она. – От него зависит, как сыграет последняя карта – действительностью или обманом.
– То есть это тебе… или нам нужно сделать какой-то выбор? – уточнила Лорна. Феруза отрывисто кивнула.
– Что у нас в Шадизаре может считаться границей? – вдруг вмешался молчавший до того Райгарх. Он пристально разглядывал карту с этим названием – распахнутые створки, за которыми тянется извилистая светлая дорога, прерываемая черными трещинами. Так ночное небо разрывают молнии, только цвета поменялись местами. – Между кварталами они весьма и весьма призрачные.
– Есть трактир «Около границы», – вспомнил Джай. – На закатной окраине, рядом с Карпашскими воротами.
– А куда ведет дорога от Карпашских ворот? – тавернщица почуяла если не след, то его близкое присутствие.
– В Коринфию, – быстро откликнулась Кэрли и замерла с полуоткрытым ртом, догадавшись: – Тоже на границу! На границу Заморы и другой страны!
– Я иду туда, – туранка вскочила, торопливо собирая разбросанные карты. – К Карпашским воротам. Не знаю зачем, но мне необходимо побывать там.
– Нет, – отчеканила Лорна и, когда компания недоуменно уставилась на нее, а Феруза явно приготовилась разразиться гневной речью, уточнила: – Ты не пойдешь туда в одиночку. Я пойду тоже.
– Мы все идем, – подвел конец разговорам Райгарх и поднялся. – Если там ничего не случится или мы ничего не узнаем, обойдем все городские ворота.
– Хисс и Ши, – напомнила встревоженная Кэрли. – Я останусь, подожду их возвращения. Как только они объявятся с новостями о Малыше, сразу побежим искать вас…
Договаривала она в спины поспешно выбегавшей наружу компании. Джай задержался, крикнув ей: «Мы оставим вам весточку на воротах!»
Кэрли подобрала уроненную шаль гадалки, медленно и аккуратно сложила ее. Села возле окна. Над залитым солнцем двором колебалось сонное, жаркое марево. В такой день неохота никуда бежать, но выбор, как всегда, остается не за людьми, а за обстоятельствами. Этим миром правит случай, а смертным остается только поспевать за его переменчивым блеском.
Взгляд в настоящее: Карпатские ворота
В полулиге от Шадизара, там, где старая Коринфская дорога изгибается крутой петлей, сливаясь с мощеной белыми плитами Дорогой Королей, поднимается невысокий скалистый холм. Ничем в общем-то не примечательный – осыпи желтовато-красного песчаника, низкая, выгоревшая на солнце степная трава да рощица диких слив, мелко трепещущих на ветру сизо-зеленой листвой.
Наезженная колея огибает холм с полуденной стороны, проходя под выступающим из склона валуном, похожим на упрямо наклоненный бараний лоб, пробегает с три сотни шагов и становится еще одним ручейком, поглощенным величайшей дорогой Материка.
Раскаленный бело-желтый диск солнца, приколоченный ровно посредине вылинявшего голубого неба. Сухо потрескивает дорожная глина, спекающаяся в твердую, испещренную трещинами корку. Листья на сливах от жары скручиваются в трубочки, а трава высыхает на глазах. Из норы высовывает мордочку суслик-тарбаган и быстро прячется – слишком жарко.
Над притихшей степью плывет душный туман, в котором, если приглядеться, можно различить возникающие и пропадающие очертания высоких башен, дворцов, окруженных садами, рушащихся со скал водопадов и неправдоподобно гладких озер, над которыми взлетают стаи белых птиц.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95