Короткий, с две ладони, изящный жезл-спица, оканчивающийся прозрачно-розовым аметистом – странная игрушка, непонятно к чему предназначенная. Ожерелье, собранное из увесистых древних монет. Парочка массивных ритуальных колец, поблескивающих тусклой масляностью золота высокой пробы. Серебряное зеркальце в оправе из черного дерева, украшенного крохотными алыми и белыми кораллами. Потешные фигурки животных из яшмы и сердолика. Кинжал, целиком вырезанный из бледно-зеленого кхитайского нефрита с золотыми накладками.
Действительно, неплохой улов.
Кэрли немедленно завладела парой длинных бирюзовых сережек с позванивающими серебряными шариками на концах, и вдела их в уши. Джай, Аластор и Лорна разошлись в оценке возможной стоимости большого золотистого топаза. Хисс, испытывавший необъяснимую тягу ко всяческого рода ножам, забрал нефритовый кинжал и попытался определить, в самом деле он цельный или склеен из нескольких частей. Феруза перебирала сердоликовых зверей, выстраивая их по росту. Ей очень приглянулся легкомысленного вида пушистый заяц, сидевший на задних лапах, и она решила выпросить его себе.
– Тысяча за все, – заявил Джейвар, довершив осмотр.
– Полторы, – помотал головой Райгарх. – Даже тысяча семьсот, коли хорошо поторговаться. У тебя врожденная тяга к преуменьшению.
– Аластор?
– Будь я перекупщиком, постарался взять подешевле, продать подороже… Сколько там положено отсчитывать в пользу бедствующего старшины квартала? У нас шесть человек, промышляющих ночным искусством, и ученик, налог с которого пока выплачиваем мы. Вот и думай.
Джай нахмурился. Подсчет суммы, которую надлежало внести хозяину Нарикано, всегда вызывал у него головную боль. Ему отчаянно не хотелось расставаться с деньгами, но таков закон. Определенная доля с каждой добычи уходит к предводителю шайки, главенствующей в квартале, иначе теплая компания, обитающая в «Уютной норе», рискует лишиться крыши над головой и перейдет в число должников. Лорна платит свои отступные за владение трактиром, Феруза – свои, в зависимости от того, сколько ей удается выудить из клиентов за гадание. Впрочем, с нее опасаются запрашивать многого. У туранки найдутся покровители поважнее главы квартала. Так или иначе, коли хочешь спокойной жизни – плати. Исключений нет ни для кого.
– Четыре седьмых, – вынес решение Джай. Аластор, поразмыслив, кивнул. Райгарх тоже. – Кровопийцы… Одну седьмую распродаем и платим госпоже тавернщице за жилье и прочее, одна отправляется в общий котел, остальное делим и тратим по собственному разумению. Хисс, за что тут можно получить побольше?
– Побрякушки и диадему придется отдать, – рыжий, выполнявший в компании обязанности казначея, отложил указанные вещи в сторону. – Зверюшек, кинжал, камни и прочее берусь сплавить одному из моих приятелей. Золото принесу денька через два, в крайнем случае – через три. Кто-нибудь хочет взять долю не деньгами, а вещами?
Гадалка, слегка смутившись, попросила отдать ей несколько статуэток животных и массивный витой браслет с вставками из «кошачьего глаза» – явно не продавать, а для себя. Аластор забрал серебряное зеркальце – тоже понятно, сегодня вечером оно будет преподнесено Ферузе.
Кэрли, поколебавшись, отобрала кое-что из драгоценностей поплоше. Остальные предпочли дождаться денег.
Младший из живших в «Норе» варваров наблюдал за процессом дележки с некоторым недоумением. Обращение предметов в монеты и распределение сумм между участниками сообщества по-прежнему оставалось для него тайной за семью печатями.
Ши принес несколько маленьких кожаных мешочков и принялся раскладывать добычу, дабы завтра в спешке не перепутать, что куда предназначено. Вдобавок, ценности нужно припрятать по укромным местам – ночь пока не закончилась, всякое может случиться.
Девушки, развеселившись, решили перемерить все украшения и теперь делили их между собой. Кэрли завладела диадемой, кривовато сидевшей на ее каштаново-белых кудряшках, Ферузе досталось ожерелье из монет и тяжелые золотые браслеты.
Серебряную цепь из крупных звеньев, на которой болталась чеканная пластинка с изображением скачущей лошади, нацепили на Лорну, несмотря на ее возражения. Кокетливые бусы из цветных камешков оказались повешенными на Ши, тот писклявым тенорком юного кастрата завопил, что «эти глупые женщины» его обижают и бросился искать защиты у здоровенного Райгарха, устроившись под его скамьей.
Усилиями Аластора и Хисса верещащего Ши выволокли наружу, скрутили и принялись изобретательно украшать всеми имеющимися побрякушками. Кэрли голосом прожженной соблазнительницы пообещала, что поцелует его, если тот будет вести себя смирно. Ши закатил глаза, сделал вид, будто падает в обморок, рухнул возле ног Лорны и загробным голосом начал перечислять, что из его имущества переходит в чье владение в случае безвременной кончины.
Когда выяснилось, что Райгарху надлежит уплатить все долги заморийца и содержать до наступления совершеннолетия четверых его незаконных отпрысков, асир взревел и потребовал немедленной переделки завещания. Он соглашался на отдачу долгов, но утверждал, что, как истинный варвар, детей признает только в двух видах – жареном или вареном. Но лучше всего – таких, как Малыш. Сидит, молчит, ничего не просит!
Общество переглянулось и радостно набросилось на подопечного Джая. Кэрли немедленно попыталась устроиться у него на коленях, но была не слишком вежливо спихнута. Райгарх пустился в глубокомысленные рассуждения о том, насколько постоянные туманы и облака, заслоняющие небо Киммерии, препятствуют умственному развитию ее обитателей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95