Лорна из Пайрогии и двое ее сослуживцев (если Разрушительница Союзов не прибрала их к себе) могли бы рассказать, чем закончилась попытка неудачливого чернокнижника воспользоваться попавшим ему в руки талисманом и вызвать существо из иных сфер…
Она могла бы многое припомнить, но не хотела, ибо ни одна из этих историй не завершалась счастливым концом.
…Как, например, история с нужником при таверне и волшебным жезлом. Сегодня с утра, кстати, деревянная будка породила десяток безволосых кошек с синей дряблой кожей, немедля разбежавшихся по кварталу, а затем поднялась на свои паучьи лапы и отправилась гулять, ожесточенно споря о вечной борьбе Мрака со Светом.
По счастью, рядом оказался Райгарх, который загнал разбушевавшийся нужник обратно на задний двор, пока тот не перепугал насмерть всех соседей. Будка обиделась и присмирела, выдав на прощание залп стенаний и всхлипов, а также осу размером с небольшую собаку. Райгарх осу убил, запустив в нее громадным булыжником, и громогласно объявил, что однажды сожжет проклятущее отхожее место, если подобные безобразия будут продолжаться.
Лорна, не обращая внимания на взбешенный рев приятеля, смотрела на Ферузу и начинала всерьез опасаться за рассудок своей постоялицы.
Феруза ат'Джебеларик второй день сидела перед нерастопленным камином, ничего не говорила, жестами отказывалась от еды и крутила в руках браслет пропавшего дружка.
Тавернщица полагала, что в мире – или, по крайней мере, в Шадизаре – почти не существует мужчин, из-за которых стоило бы убиваться. Никто не спорит, Аластор не какой-то смазливый оборванец, и в голове у него вроде мозгов побольше, чем у прочих, но раз вышла такая судьба…
Феруза не слушала.
Подавив желание отхлестать туранку по щекам, дабы та очнулась от своих грез наяву, хозяйка «Норы» попыталась заняться обычными делами. Бесполезно – тарелки валились из рук, прислуга норовила попасться под ноги, мясо не посолили, вино скисло, а заказанные вчера яйца оказались протухшими. Райгарх, на свой страх и риск попытавшийся успокоить тавернщицу, нарвался на пинок вкупе с замысловатым ругательством и советом держаться подальше.
Случайным взмахом руки перевернув кастрюлю с кипящим соусом, Лорна поняла, что на кухне ей сегодня делать нечего. Вытащила из кладовки припасенную для самых богатых покупателей бутылку шемского «Золотого корня» и пошла горевать чужое горе.
Предсказательница сидела на прежнем месте. Уговорами и силком Лорна заставила девушку выпить полкружки «Корня», надеясь, что хоть это заставит гадалку очнуться.
Помогло. Феруза подняла голову, взглянула на сидевшую напротив тавернщицу – карие с желтыми искрами глаза походили на затянутые льдом лужицы. В Замору лед попадал только в виде оплывающих кусков, вырубленных на вершинах Карпатских гор и добавляемых в вина, но Лорна помнила, что такое холод и вот такой неокрепший ледок над черной стылой водой.
– Ты бы поплакала, что ли, – посоветовала бритунийка. – Полегчает.
– Не могу, – одними губами отозвалась Феруза и снова спряталась за хрупкой стеной молчания.
– Всю жизнь не просидишь, глядя на угли, – ухватилась за ниточку зарождающегося разговора Лорна. – И ему, кстати, от твоего сидения ничуть не легче.
– Разве я могу что-то сделать? – выдохнула туранка. – Если бы речь шла о людях, я бы раздобыла денег, нашла кого-нибудь, кто мог бы похлопотать… А Чамган… – она подняла руку и бессильно уронила ее на стол, шепотом договорив: – Мне остается только ждать и надеяться на случай.
– Под лежачий камень… – зло буркнула тавернщица и вдруг оживилась: – Слушай, что ты хоронишь своего красавчика и себя заодно раньше времени? Ты ведь предсказательница! Другим загулявших благоверных через тарок сколько раз искала?
– Другим, – чуть окрепшим голосом произнесла Феруза. – Другим женщинам – конечно, это я умею. Но себе… Гадалка не может гадать сама на себя. Ой-лэ, запрещено, нельзя!
– Кем запрещено? – Лорна вызывающе тряхнула белой гривой. – Каким-нибудь свихнувшимся проповедником? На клюквенном киселе вареной десятиюродной теткой, сродственницей приемной сестры третьего деверя?
– Нельзя, – скорбно возразила девушка, судорожно раскачиваясь взад-вперед. – Беда будет. Тарок – только для кого-то иного. Для спрашивающего и ищущего ответ. Я посредник, нить между картами и задающим вопрос…
– Тогда я спрошу! – не на шутку разошлась Лорна. – Чихать мне на ваши дурацкие правила! Доставай свои картинки!
– Но… – слабо заикнулась туранка.
– Я что сказала – доставай! Твой парень, между прочим, где-то загибается, не мой! Раз ты боишься спросить, то я не боюсь!
– Я знаю, – мягкий, слегка насмешливый и ласковый тон принадлежал прежней Ферузе. Ее правая рука потянулась к расшитому мешочку на поясе, вытащила толстую колоду, ритмично задвигалась, перемешивая. – Ты никогда и ничего не боишься, не то, что я… Спасибо, Лорна-хайнум.
– Какая я тебе хайнум? – по привычке огрызнулась бритунийка. Она могла пережить все, кроме приставки, означавшей почтенную, умудренную годами женщину, нечто вроде кхитайского «госпожа бабушка». – Так кто будет спрашивать, ты или я?
– Я, – просто ответила гадалка. – Глупо прятаться от судьбы.
Она размашисто кинула веер тарока на стол, тут же сгребла его, яростно перемешивая и нараспев шепча по-турански. Лорна смотрела, затаив дыхание и боясь спугнуть кружащееся под потолком волшебство. Кто-то присел рядом с ней, она по звуку шагов, по шуму дыхания узнала Райгарха и коротко махнула рукой – молчи, не спрашивай, ради всех богов, не отвлекай!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95