Одно веко нервно подергивалось, глаза налились кровью — Реднор не спал двое с половиной суток.
— Милорд, вы так устали, пойдемте отдыхать. Вы уже покушали? — Леа задавала вопросы осторожно, пытаясь уловить признаки гнева. Однако голос, которым ей ответил Реднор, оказался так тих, что ей пришлось напрячь слух, чтобы понять, что он говорит. Леа взяла руку Реднора, положила ее себе на плечи и так повела его вверх по лестнице в спальню.
— Ел ли я? Нет, — сказал он и рухнул в кресло у камина, сдерживаясь изо всех сил, чтобы не застонать от облегчения. — Я не мог есть, мне было противно. Рано или поздно придется разделить стол со Стефаном, но по мне лучше, чтобы это произошло как можно позже.
— Пойду, прикажу, чтобы принесли ужин. Реднор устало прикрыл глаза и расслабил все мышцы — пусть тело отдыхает. В комнате стоял запах свежего тростника и лаванды. Одежда Леа всегда пахнет лавандой. Такой родной и знакомый запах. Из окна дул прохладный ветер, доносился смех и разговоры воинов. Он услышал, как вернулась Леа, и открыл глаза — перед ним стояла жена, В руках она держала дымящуюся чашку с вином. Вино ароматно пахло ванилью и гвоздикой. Резкий запах трав снова напомнил ему — он дома, в уюте и тепле.
— Выпейте, милорд. Я искупаю вас, а потом накормлю, и вы ляжете в постель.
Реднор отхлебнул вина и огляделся. Хотя свечи горели неярко, он заметил, как великолепно убрана комната. От его взгляда не ускользнуло, что люди, которые принесли еду, равно как и седовласый слуга, пристроивший рядом с Кейном столик, ему незнакомы. Незнакомцы могут оказаться шпионами или даже хуже.
— Леа, кто эти люди? — резко спросил он.
— Наши слуги. Мне надо поговорить с тобой, Кейн. Только не сейчас. Ты слишком устал, чтобы выслушивать мою болтовню.
Он не шелохнулся, а все так же продолжал тихонько потягивать вино. Леа тем временем нарезала кусками жареную свинину и разломила пополам цыпленка. Она взяла большущий кусок хлеба, положила на него свинину и начала есть. Ей так долго пришлось ждать этого ужина!
— Я хотел бы все услышать сейчас, за едой. Чем ты занималась? Откуда все это изобилие?
Леа перестала жевать, отложила еду в сторону и начала рассказывать о своих приключениях с прислугой. В конце концов, губ Реднора коснулась слабая улыбка.
— Мне всегда так нравится слушать тебя, Леа. Я бросил тебя, как котенка, в незнакомом месте, без помощи. Прости меня, я даже не подумал об этом, но ты сделала все просто замечательно. — Он положил недоеденный кусок мяса на тарелку и откинулся в изнеможении на спинку кресла.
— Вы больше не хотите есть, милорд?
— Мне нужно спуститься вниз и переговорить с Джайлсом. Есть кое-какие неотложные дела. Нам нужно с ним многое обсудить.
— Почему вам не отправить за ним? — Она отважилась дать мужу совет только потому, что так прекрасно справилась со всем по дому и чувствовала себя увереннее, чем раньше. Тем более, Кейн так устал — зачем ему лишний раз подниматься и опускаться по крутой лестнице?
— Ты позволишь? Но здесь твоя половина, Леа. Моя мачеха никогда не позволяла заходить к ней воинам, даже Джайлсу.
В то же мгновение Леа вспомнила о рассказах других женщин: даже их мужья спрашивали разрешения войти к ним. В родительском доме такого порядка не было, Пемброк таких прав за женой не признавал. Кейн ничего не знал об этом и, наоборот, готов был предоставить ей все то, что имела любая другая женщина в ее положении.
— Сегодня — с радостью. Вы достаточно настоялись и находились сегодня, — ласково сказала она. — Я вижу, нога беспокоит вас. Не нужно никуда ходить, я отправлю за Джайлсом пажа.
Впервые со дня знакомства Леа упомянула вслух о его хромоте. Она хотела взглянуть на его ногу, но не из-за болезненного любопытства или суеверия. Только ей было необходимо, чтобы он сам разрешил это. Хромота — его самый страшный секрет, и до той поры, пока он скрывает его, у нее нет над ним власти. У Леа не было ни малейшего желания заполучить власть над Реднором, она просто хотела разделить с ним его страх. Но что, если он не напрасно скрывает от нее свою ногу? Вдруг он сейчас снимет сапог, а там не нога, а копыто?
Глаза Леа скользили по лицу мужа. Он ничего не ответил на ее предложение, но покой в его душе был нарушен. Он отвернулся от свечей, прикрыл уставшие глаза и попытался справиться с той слабостью, которая вдруг охватила его. Леа не сводила с него глаз. Он не выдержал и встал.
— Что случилось? Чего вы боитесь? — побледнела Леа.
— Ничего. А что, нужно чего-то бояться? С кем ты разговаривала? — Реднор притянул жену к себе. — Сначала ты вспомнила о моей ноге, потом испугалась.
— Нет! Я не потому испугалась! — воскликнула она.
В спальне повисла напряженная тишина. «А ведь он прав, — сказала про себя Леа, — и я перед ним как на ладони. Он читает мои мысли. Я должна говорить только правду».
— Это ваш страх, милорд, а не мой. Боитесь вы — боюсь и я. Мои глаза и сердце — лишь ваше отражение.
Может, так оно и было. Кейн давно заметил — она понимала его без слов.
— Бояться ничего не нужно. — Он вернулся в кресло. — Помоги-ка лучше мне снять кольчугу и отправь за Джайлсом.
И Леа принялась помогать мужу. Когда пришел Джайлс, на Редноре осталась лишь домотканая рубаха. Он закутался в плед, оставив больную ногу открытой. Леа в восторге оттого, что ей удалось уговорить мужа, летала как на крыльях. Она принесла еще один подсвечник и села за вышивание. Кейн делал вид, что ему нет никакого дела до своей больной ноги.
— Бери стул и садись, Джайлс. Терпеть не могу вытягивать шею, чтобы посмотреть на тебя.
Джайлс покосился на Леа. Ему как-то с трудом верилось, что женщины могут спокойно слушать грубые мужские разговоры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109