Все это как нельзя лучше соответствовало планам Лудона — посеять смертельную вражду между капитаном и командой.Хотя Лудон не получил никакого образования, он твёрдо усвоил — жить следует по принципу: «Разделяй и властвуй». Поэтому бывший шкипер без устали подглядывал и подслушивал, изобретая способы тайно переносить слухи. Пленнику, находящемуся в море на борту корабля, приткнуться некуда. Поэтому первый помощник, не терпевший на борту праздношатающихся, приставил его помогать коку. Лудон обслуживал матросов на жилой палубе и, к великому облегчению кока, носил еду капитану. Для одинокого конспиратора Лудона это был драгоценный подарок.Благодаря его проискам жизнь на борту «Королевского чемпиона» становилась всё более напряжённой. Стоило кому-то посетовать на свои тяжёлые ежедневные обязанности, как Тил неожиданно узнавал об этом и назначал недовольному суровое наказание. Команда все больше злилась, особенно когда Лудон невзначай давал им понять, что Тил считает своих людей невежественным отребьем. Запутавшись в этом клубке сплетен — полуправдивых, правдивых и чистого вранья, каждый матрос на борту «Королевского чемпиона» уже не верил никому из своих товарищей. * * * Однажды вечером за ужином Лудон, как всегда, обслуживал матросов. Если кого-то не было на месте, он не клал еду в его миску.— Эй ты, французишка, — рявкнул боцман, — а ну, налей тем, кто при пушках состоит.— Но их ведь нет, — удивился Лудон.Боцман разъярённо вогнал нож в стол:— Налей, говорю! Не твоё собачье дело, кому положен ужин, кому нет. Вон они идут!Сев за стол, старший канонир поднял распухшие красные, исцарапанные руки:— Черт бы все побрал. С рассвета как белка в колесе — нам приказано было пробанить и выскрести каждый пушечный ствол на борту, прочистить шомполом каждый мушкет. Полюбуйтесь, какая рука у Таффи — забинтована до самого плеча. Он засунул её в ствол кульверины, а она там застряла. Хорошо ещё, что вытащил!Боцман осмотрел неряшливую, промокшую от крови повязку.— На твоём месте, Таффи, я бы менял эту повязку каждый день. Хорошо, если рука не загниёт. Ну что ж, канонир, по крайней мере будешь теперь почаще чистить орудия!Седой старший канонир, как раз поднёсший ложку ко рту, вышел из себя:— Слышишь, ты, мои пушки всегда в порядке! Я двадцать лет служил на кораблях старшим канониром, и ни один капитан не упрекнул меня, что я не слежу за пушками!— Тогда с чего вдруг Лисолов решил наказать тебя и твоих людей? — чуть ли не извиняясь спросил боцман.Тот, кого звали Таффи, взмахнул перевязанной рукой.— Да потому что какой-то недоумок выкинул ведро мусора в ствол пушки, что стоит ближе всего к каюте капитана!Старший канонир запустил в рот полную ложку и, яростно работая немногими оставшимися зубами, с полным ртом проговорил:— Только бы мне найти мерзавца, который это сотворил! — Он выплюнул на стол непрожёванный кусок мяса. — Тьфу! И это называется солониной? Больше похоже на дохлую лошадь, сваренную в клееварке! Неужели нет ничего получше, чтоб накормить голодных людей? — злобно посмотрел он на Лудона.Пленный пожал плечами:— Кок говорит, у него ничего больше нет, зато ваш капитан лакомится свежей рыбкой. И мадеры у него хватает, и особых галет!— Да так испокон веков было, — фыркнул боцман, отодвигая свою тарелку. — Команда хлебает помои, а капитан кушает, как лорд. Эй, французик, забери эту гадость и выброси за борт.Старший канонир вдруг ткнул пальцем в Лудона и проревел:— И держись подальше от моих пушек, а не то…Лудон сложил объедки в горшок и покинул жилую палубу. * * * Как только он исчез, боцман, прищурив глаза, кивнул в сторону двери и произнёс:— Не верю я этому парню. Последние дни замечаю, что, стоит нам пуститься в разговоры, этот французишка тут как тут и уши навострит. Послушайтесь меня, братцы, не распускайте при нём языки!— Думаешь, он докладывает о том, что слышит, Лисолову? — пристально посмотрел на боцмана первый помощник.За боцмана ответил Таффи:— А что? Недаром он смахивает на крысу. Да и чего ждать от дезертира-буканьера, выболтавшего всю подноготную испанскому пирату, которому он попался.— И что же нам с ним делать, парни? — оглядел всех боцман, вонзив нож в столешницу.— Ничего, пока нет доказательств, — заявил отличавшийся справедливостью старший канонир, — нельзя осудить человека только из-за того, как он выглядит. Это многих подводило!Джоби, помощник покойного плотника, взял в руки скрипку, когда-то принадлежавшую его прежнему другу, и ударил по струнам. Казалось, напряжение команды разом ослабло.Старый канонир улыбнулся щербатым ртом.— Изобрази нам что-нибудь, Джоби! Я уже сыт по горло этими разговорами об убийствах и заговорщиках. Ну-ка взбодри нас всех!— Что, сыграть «Песню о весёлом капитане»? — хитро улыбнулся Джоби и тут же пригнул голову под градом посыпавшихся на него объедков. Потом взял ещё пару аккордов. — Ну, слушайте, я сочинил новые слова на этот мотив! По страшен ветер, парни,Вот песенка моя:У капитана ТилаЕсть имечко — свинья! В камзоле красном ходитБагровый от вина,Мы кличем «капитаном»Такого кабана! Он нас считает свиньямиИ кормит нас помоями,Равно, как и побоями,А сам свинья, по-моему! Отец и мама — свиньи!И с этакой свиньёйВ одном хлеву толкаемсяЗадами день-деньской… Вдруг Джоби смолк, смычок соскользнул со струн, и скрипка издала фальшивый аккорд.В открытых дверях стоял капитан Тил. Башмаки с пряжками звонко щёлкали по палубе, пока он приближался к столу. Капитан едва сдерживал бешенство, и когда он обратился к несчастному Джоби, голос Тила дрожал от ярости.— Слышу! Слышу!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94