— Жуть! Это и говорит о нашей ненормальности, неужели не ясно? Готовы умереть за родину, за идею, за вообще не понятную честь, словно дикари-самураи во временем затертых веках. Мы тут все психи… В большей или меньшей степени. Да и от таких условий свихнуться немудрено. А вот американцы совершенно нормальны, для них человеческая жизнь бесценна. Они и во Вьетнаме, и в других заварушках запросто сдавались в плен, их потом освобождали и никто даже не думал судить. А у нас по десять лет несчастным давали. В лучшем случае! Не пойму только, зачем они возвращались на эту поганую родину?
— Открой ветровик… — попросил его Эдик. — Жарко, спасу нет. И заканчивай свои проповеди, лейтенант. Не знаю почему, но они меня злят. Вроде слова все правильные, а внутри аж клокочет.
— Вы просто привыкли к тому, что американец — враг. — скривился Сергей. — И что идеология их нам чужда. Нифига! Их идеология создала и распространяет по свету ОБЩЕЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ ценности.
— Какие? — не выдержал такого напора Владислав Петрович.
— Ну… — Сергей немного замялся. — Понятие о бесценности человеческой жизни в первую очередь… Потом понятие о том, что никто лучше тебя самого тебе не поможет. Вообще, они все умеют упростить до нормальности. И подставить под это идеологическую базу. Мы тут усираемся, создаем какую-то маразматическую мораль, основанную на чести, достоинстве и прочем, чего сами себе объяснить не можем. А они всю мораль упростили до Фрейда. И разве не правы? Человек, это просто разумный зверь. От этого и надо исходить, они от этого и исходят. Материальный достаток — основа благополучия. Разве с этим поспоришь? У них вся мораль идет от простого и понятного доллара, а у нас от каких-то заоблачных сфер. Идиотизм… Он вырулил на брусчатку и придавив скрипучий тормоз начал спускаться с крутой горы.
Эдик, нахмурясь, глядел в окно, а Владислав Петрович пытался обдумать сказанное. Мальчишеский бред, конечно… Юношеский максимализм. Поиски истины. Все мы проходили через это. Но у нас была своя истина, а у них своя. Мораль упрощенная до доллара. Первое слово, какое просится на язык в данном случае, это примитивизм. Но они его не боятся. Они на сто процентов уверены, что не стоит ничего усложнять, что мир прост и предсказуем, как стакан воды. Нужно лишь подойти и выпить его одним глотком.
Владислав Петрович усмехнулся, пытаясь определить свое отношение к американцам. Во-первых, нельзя говорить за всю нацию. Есть и хорошие американцы, и не очень, а уж о правительстве и вовсе лучше молчать. То же самое и с русскими, и с любой другой нацией. Это главный постулат. Но все же… Мораль может быть хорошей и плохой, развивающей или отупляющей. И если она преобладает в стране, то рано или поздно завладеет большинством умов нации. Тут уж ничего не попишешь. Иногда это вызывает раздражение, иногда даже непонятную злость. И все же… Это не повод для того, чтобы убивать. Не повод.
— Приблизительный мотив убийства не прикидывали? — спросил он Эдика. — Точно не ограбление, мы у этого Алекса полторы штуки баксов в кармане нашли. Так что может быть все, что угодно. От ревности до американофобии. Вам разбираться, Владислав Петрович, в своем районе Вы как рыба в воде. Сами ведь знаете, что областная бригада — это скорей для солидности, а прокуратура все равно будет опираться на Вашу работу. Зайдите в кинотеатр, побеседуйте с коллегами покойного. Наверняка что-то всплывет. А может вообще случайно под пулю подвернулся… — Под такую пулю случайно не подвернешься. — скривился следователь. — Стрелял явно мастер. Надо с Фроловым переговорить, он силен в стрельбах с дальней дистанции. Ну и в кинотеатр, само собой, зайду. Кстати, Сережа, выкинь меня на площади. Я пешочком пройдусь. «УАЗик», хрипло урча, полез в гору, солнце раскалилось уже до оттенка расплавленной стали, заливая город лавиной жаркого света. Так это только утро… Брусчатка вывела на площадь, пестревшую цветочными клумбами, Сергей вдавил педаль тормоза и Владислав Петрович ухватился за переднее сиденье.
— Ладно, Эдик. — открывая дверцу, сказал он. — Встретимся в «управе». Часам к десяти буду точно, а то и раньше. Если что, пусть Фролов подождет.

Вариация вторая
Кинотеатр «Москва» был когда-то крупнейшим кинотеатром города. Владислав Петрович прекрасно помнил время, когда огромные толпы собирались в кассах, чтоб купить заветный билетик на Депардье, Алена Делона или Пьера Ришара. Иногда в город попадали и американские ленты, тогда в кассах творилось нечто совсем непотребное, а удачливые спекулянты спихивали билеты за тройную цену. Что тогда шло? «Золото Маккены», «Вожди Атлантиды», «Великолепная семерка». Город визжал от восторга и пересказывал ленты в троллейбусах… Было.
Но зарождающееся видео доказало, что смотрим мы все же не то. Жалкие постреливания в «Золоте Маккены» и «Великолепной семерке» оказались сопливой мелодрамой в сравнении с настоящими американскими боевиками, герои которых рвали экраны телевизоров в кровавые клочья. Перипетии сюжета, сомнения и находки героев быстро свелись к банальной борьбе тех, кто «любит Америку» и тех, кто ее ненавидит. На героях боевиков, казалось, висели незримые таблички — «хороший» или «плохой». Без всяких сомнений. Сиди и смотри! Хотя для русского зрителя такие таблички были и остались некой условностью. В этих фильмах качество героев определялось отнюдь не по их действию, поскольку все герои делали лишь одно — убивали. Плохого от хорошего можно было отличить лишь по этой вычурной авторской метке, когда все, начиная от наружности и кончая привычками, УКАЗЫВАЛО на то, что герой плох.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18