Через некоторое время он приехал сюда — заказать мне работу…— Работу?— Он хотел, чтобы я сделала копию бюста Монтескье… Мне приходится ущипнуть себя, чтобы убедиться, что я не сплю. Вольф, циник, мерзавец и предатель, Вольф, влезший в грязные махинации, интересовался скульптурой и Монтескье. Обалдеть можно!Я смотрю на малышку Ринкс, чтобы убедиться, что она не издевается надо мной. Нет, сидит в своем кресле очень серьезная, грустная и красивая.— Бюст Монтескье? — бормочу я.— Да.— И вы его сделали?— Да.— Он просил его для себя?— Нет. Сказал, что это для одного из его друзей.— Копию?— Совершенно верно.— Копию чего?— Бюста работы Фийе.— А где этот бюст?— В Лувре…Не понимаю. Может, копия действительно предназначалась любителю искусства. В конце концов, я ничего не знаю ни о личной жизни Вольфа, ни о его знакомых. Я встаю…— Не понимаю, почему Вольф попросил меня приехать к вам… — Я смотрю на Клод. — Простите меня, но вы были…— Его любовницей? Нет! Просто другом. Хорошей знакомой, и все…Девочка кажется мне искренней. Я мысленно говорю себе, что Вольф был придурком, если не пытался взять эту каравеллу на абордаж. Эта маленькая скульпторша именно такая девушка, ради которой я готов ходить по потолку.Я бросаю на нее такой пристальный взгляд, что он чуть не прожигает дыру в ее нежной коже. Малышка краснеет.— Я вас покидаю, — говорю. — Прошу вас, мадемуазель, простить мне этот поздний визит…— Напротив, вы были очень любезны, что приехали сразу… — бормочет она. — Я очень тронута… Я так расстроена… Хотите чего-нибудь выпить?— Готов согласиться, — отвечаю я ей. Она бледно улыбается.— Тогда садитесь…Я подчиняюсь. Она идет к бару и выбирает бутылку виски.— Вы это любите?— Обожаю. Мне его давали еще в колыбели, так что, как вы понимаете…На этот раз она откровенно смеется, Я констатирую, что мое присутствие доставляет ей то, что на кастрированном языке называется “приятное отвлечение”.Мы разговариваем как добрые друзья… Нам хорошо, а я люблю, когда мне хорошо.— Знаете, — говорю я ей вдруг, — мне тоже нужно заказать вам бюст…— Правда? — спрашивает она. — А чей?— Угадайте…— Монтескье?— Нет. Ваш. Мне будет приятно поставить его на камин и по утрам, едва проснувшись, бросать на него первый взгляд…— Вы очень милый, — любезно говорит она. Запомните, ни одна красотка не может остаться равнодушной к удачному комплименту. Не знаю, заметили вы или нет, но этот к тому же и оригинален.— Отметьте, — добавляю я, — что, несмотря на весь ваш талант, вам не удастся превзойти природу. И обволакиваю ее бархатным взглядом.— По-моему, природа не схалтурила, когда лепила вашу грудь… Ой, простите…Она показывает мне свои перламутровые зубки, блестящие, как жемчужное ожерелье. — Вы умеете говорить, комиссар…— Чтобы молчать, видя вас, нужно залить язык гипсом…Как видите, если в профессиональном плане мои дела стоят на месте, зато в личном скачут галопом.Мы выпиваем второй стаканчик, и жизнь становится розовой и красивой. Не знаю, понимаете ли вы, к чему я клоню.В тот момент, когда она берет мой стакан, наши пальцы соприкасаются, и это производит на меня такой же эффект, как если бы я положил лапу на провод под высоким напряжением.— По третьему? — спрашивает красавица. — Сегодня мне надо немного взбодриться. Мне было больно.. узнать эту новость.— Давайте по третьему, моя маленькая. Я нежно улыбаюсь ей. Я знаю, что такие улыбки сделали бы мне карьеру в Голливуде.— Вас не шокирует, если я буду звать вас Клод?— Думаю, что нет, — щебечет она и протягивает мне стакан, в который щедро налила виски.На этот раз я не ограничиваюсь прикосновением к пальцам, а сразу беру ее за лапку.— А если я вас поцелую, Клод, вы обидитесь?— Вы ужасный человек, — шепчет малышка, краснея. Лично я совершенно не могу устоять перед краснеющей девушкой.— Это не ответ…Она пожимает плечами.— Если я отвечу “да”, вы сочтете меня маленькой потаскушкой, так?Она не лишена здравого смысла.— Знаете что, Клод, давайте проведем опыт. Я вас поцелую без вашего согласия. Если вам не понравится, вы влепите мне пощечину, как в бульварных комедиях. Тогда я возьму свою шляпу и отвалю.Еще не договорив, я встаю, заключаю ее в объятия и одариваю крепким поцелуем, так долго не переводя дыхание, что ловец жемчуга мог бы сдохнуть от зависти.Она не только не приходит в ярость, но реагирует очень живо: ее ноги обвивают мои, как быстрорастущие лианы дерево.— Вы моя любовь, — бормочет Клод.Она чуть отодвигается, чтобы посмотреть на меня. Помада образует вокруг ее губ ореол, как на лубочных картинках.Ее губы блестят, глаза тоже.Я думаю, что жизнь полна неожиданностей. Если бы меня мог сейчас видеть шеф, он бы сказал, что я умею сочетать приятное с полезным.Клод, дрожа, снова придвигается и с таким неистовством прижимается ко мне, что разлепить нас можно только ножом для открывания устриц.— Ты сводишь меня с ума, — лепечет она.Мы снова целуемся. Я точно смогу побить рекорд по длительности пребывания под водой.Позвольте вас просветить: эта киска может внушить игривые мысли даже огородному пугалу.Мы собираемся завершить этот новый поцелуй единственно возможным образом, но тут неуместный звонок в дверь разделяет нас.Клод вздрагивает и отодвигается от меня.— Кто это может быть? — шепчет она. Звонок раздается снова, но в условном ритме. Он исполняет “та-талада-гиди дзинь-дзинь”.— Это подруга, — говорит Клод.Она вытирает губы платком, приглаживает волосы и выходит из комнаты, послав мне воздушный поцелуй.Если вы никогда не видели долбанутого малого, смотрите внимательнее. Я так расстроен, что если бы послушался самого себя, то пошел бы крушить все вокруг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34