Теперь я должен просветить вас насчет топографии квартиры, чтобы вы могли просечь, что произойдет дальше.Ванная, куда меня притащили эти придурки, находится в глубине короткого коридора, ведущего в широкую прихожую. Если Вердюрье еще в квартире, у меня есть все основания опасаться. Он знает, что я застрял в этом тупике, а мне его местонахождение неизвестно. Так что ему остается только дождаться, пока я выйду в прихожую, и пристрелить меня.Ко всему прочему у меня осталось только два патрона, а в его распоряжении наверняка целый арсенал.Добравшись до угла, я останавливаюсь. Все тихо, ни малейшего шума…Что делать?Жду так две минуты, затаив дыхание, потом, поскольку я не из тех, кто будет ждать, пока у него между пальцев вырастут грибы, осторожно снимаю шляпу и слегка выдвигаю ее вперед, чтобы она была видна из прихожей.Никакого движения. Если Вердюрье здесь, у него просто железные нервы!Я бы высунул и голову, чтобы посмотреть, как дела, но боюсь, что, сделав это, получу в башку маслину. Тут мне в голову приходит одна идея… Я, пятясь, возвращаюсь к ванной, поднимаю тело Рюти, прижимаю его к себе и несу перед собой, просунув руки ему под мышки.Запыхавшись от груза этого импровизированного щита, выхожу на открытое пространство.Сухо и коротко щелкают два выстрела.Первая пуля входит в грудь Рюти, оцарапав мне тыльную сторону руки, вторая пролетает над нашими головами.Теперь я понял. Вердюрье слева. С его стороны это не очень умно, потому что входная дверь справа. Очевидно, он выбрал этот уголок прихожей потому, что там, насколько я помню, стоит шкаф, за которым можно спрятаться.Значит, я могу отрезать ему путь к отступлению…Напротив узкого коридорчика находится дверь, застекленная в мелкие квадратики, ведущая в столовую, а на одной линии с нею окно, выходящее на улицу… На ту самую улицу, где стоит Равье, закрывая физию номером “Франс суар” и притворяясь, что читает его.Должно быть, он не слышал выстрелов. Кажется, их никто не слышал… Оно и понятно: стрельба шла в глубине квартиры, что приглушило звуки. Кроме того, линия метро, выходящая после станции “Пасси” на поверхность, находится меньше чем в двадцати метрах, и шум поездов перекрывает все остальные звуки.Наконец, на углу улицы и набережной есть светофор, и треск машин, останавливающихся перед ним или трогающихся с места, почти не прекращается.Я тщательно целюсь в окно через квадратики стекла, стараясь, чтобы моя пуля не остановилась или не отклонилась из-за деревянной рамки.Стреляю. Попал! Звон, как будто две взбесившиеся собаки затеяли драку в посудной лавке.Грохот выстрела и разбитого стекла вызывает у меня восторг.— Слыхали, Вердюрье? — кричу я. — Я выиграл! Через четыре минуты мои коллеги будут здесь и так разрисуют ваш портрет, что и описать невозможно.Он ворчит что-то неразборчивое, но подозреваю, что для меня это не слишком лестно.И тут начинает сильно вибрировать мое шестое чувство. Я ощущаю, что сейчас произойдет нечто неожиданное.И оно происходит.Все началось с передвижения Вердюрье в мою сторону. Потом нечто пролетело над моей головой. Маленький предмет падает в метре от меня. Я смотрю на него, и мои волосы поднимаются вверх, как будто их притягивает магнит.Маленький предмет оказывается гранатой. Рассказываю я это медленно, но соображаю моментально.Если задержаться здесь на две секунды, граната взорвется и мясо Сан-Антонио придется собирать по кусочкам размером с икринку… А если я очищу коридор, милейший Вердюрье смоется.Когда граната взрывается у вас под задницей, от нее не уйти… А вот от пистолетной пули — очень даже возможно. Вылетаю из коридора, как заяц, за которым гонится собака.Полный вперед! Как и следовало ожидать, Вердюрье пускает в дело свою пушку.Но есть одна вещь, которую он не предусмотрел, — всего не предусмотришь — его граната взрывается и осколками разлетается повсюду в облаке черного дыма. Взрыв лишает его стрельбу всякой эффективности… А я уже в столовой.В ней две двери — по одной в каждом конце… Бегу ко второй и захожу в тыл Вердюрье.Такой расторопности он от меня не ожидал.Он поднимает свой пистолет, но я оказываюсь быстрее, и моя последняя пуля разбивает ему левую сторону верхней челюсти.Дрыгнув ногами, он падает.Я наклоняюсь и во избежание неприятных случайностей вырываю у него из руки пушку.— Доигрался, придурок? — говорю я ему. — Теперь полежишь в больнице и доставишь много работы пластическому хирургу…Половина его лица осталась нетронутой, зато вторая превратилась в кровавое месиво.— Говори. Мое предложение остается в силе. Что за история с Сен-Лазаром?Он не может ни шевельнуть губами, ни открыть рот. Пытается заговорить, но звуки, вырывающиеся из кровавой дыры, ставшей для него ртом, едва слышны.— В шесть… — в конце концов разбираю я. — Убить… Орсей…— Что?!Я так подскочил, что чуть не стукнулся своей многострадальной головой о потолок.— Что ты говоришь?Он уже ничего не говорит… Лежит без сознания, и я даже не знаю, переживет ли он перевозку в больницу.В эту секунду в дверь энергично звонят.Догадываюсь, кто это. Действительно, передо мной стоит Равье с пушкой в руке.— А, это вы… — произносит он.— Кажется, да. Если вдруг мы оба ошиблись, скоро все разъяснится.— Очень смешно, — мрачно отвечает он. — Это вы стреляли в окно?— Да…— Вам что-то нужно?У Равье очень бесхитростные вопросы.— Да, — отвечаю я, — узнать время.Он, как ни в чем не бывало, смотрит на часы.— Пять часов и…— Ладно. В шесть я должен быть на Сен-Лазаре, а еще лучше пораньше…— Вы не можете выйти на улицу в таком виде!— Это почему?— Потому что все подумают, что вы только что с бойни…Я совсем забыл про то, что залит кровью, своей и чужой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34