Фанни: "какую страсть ты во мне возбуждаешь, Гамиани! Я
скоро не справлюсь с собой. Но все же как ты ушла из этой
обители?"
Гамиани: "а было это так. Однажды, после великой оргии, нам
пришла в голову мысль превратиться в мужчин. При помощи
искуственных приалов (пенисов) мы проткнули друг друга через зад
и бегали вереницей. Я была последним звеном цепи и поэтому,
оседлав сама, была неоседланной. Как же я удивилась, когда
почувствовала себя крепко охваченной голым мужчиной, неизвестно
как очутившимся среди нас. На мой ужасный крик расцепились и
сбежались все монахини и ринулись на несчастного непрошенного
гостя. Каждой хотелось испытать действительный конец после
удовольствия начатого фантастическим подобием...
Он очень быстро устал... Взглянула бы ты только на него,
оцепеневшего, изнемогавшего, с грустно повисшим приалом, и все
знаки его мужской породы показывали себя с самой неприглядной
стороны. У меня было довольно времени, чтобы убедиться в его
ничтожестве, пока дошла до меня очередь отведать этого
побежденного эликсира. И я все таки этого добилась! Улегшись
на этого смертника, всунув ему голову между бедер, я так усердно
принялась сосать его уснувший приал, что он пробудился, красный,
оживший для наслаждений. В свою очередь, ласкаемая проворным
языком мужчины, я скоро почувствовала близость нового
наслаждения. Оно наступило когда я гордо и со сладким чувством
уселась на скипетр, завоеванный мною. Я отдавала и принимала
целые потоки любовной влаги. Она-то и прикончила нашего
мужчину. Поверишь ли, потом все было бесполезно для его
оживления. Но как только монахини поняли, что от него ничего не
добьешься, они без колебаний решили убить его и похоронить в
погребе, боясь, что его болтливость непременно оскандалит
монастырь.
Напрасно я противилась этому злодейскому решению. Через
несколько минут была снята одна лампа и вместо ее глухой петлей
была поднята вверх жертва... Я отвернулась, чтобы не видеть
страшного зрелища... Но вот, к великому изумлению этих безумных
женщин, виселица произвела необычный эффект... Настоятельница,
прельщенная зрелищем полового возбуждения умирающего в петле,
влезает на скамейку и под бешеные аплодисменты достойных
соучастниц, совокупляется в воздухе со смертью и пригвождает
себя к трупу. Но это еще не все! Веревка, слишком
перегруженная двойной тяжестью, рвется! Мертвый и живая падают
на пол так тяжело, что монахиня ломает себе кости, а повешенный,
вероятно из-за неполной удавки, приходит в себя и грозит
настоятельнице задушить ее. Удар молнии над лампой не произвел
бы больший эффект, нежели произвела на монахинь эта сцена. Все
разбежались в ужасе, думая, что это шутка самого дьявола.
Настоятельнице пришлось одной бороться с невовремя воскресшим.
Это происшествие не могло не остаться без последствий. Чтобы
их предупредить для себя, я убежала из этого вертепа злодейства
и разврата. Некоторое время я скрывалась во флоренции-стране
любви и очарования. Молодой англичанин, сэр эдвард, энтузиаст и
мечтатель, почувствовал ко мне страстное влечение. Я же была
утомлена гнусными наслаждениями. До этой поры моя еще дремала,
а двигалось только тело. Она возбудилась от слов любви,
волшебных и чистых звуков возвышенной и благородной любви. С
той минуты я стала понимать новую жизнь! Я испытала те
несказанные и туманные желания, которые дают счастье,
поэтизируют жизнь. Этот новый новый для меня язык дал мне
трепет;я чутко слушала, я зорко смотрела. Нежное пламя
струилось мне в душу из глаз моего возлюбленного и волновало
меня сладкой истомой гордости и счастья. Голос эдварда имел
вибрации, которые говорили мне о большом чувстве, которое его
переполняет, его черты одушевляли страсти, будили и во мне
чувства.
Так зрелище первой любви заставило меня полюбить и понять
того, кто мне его показал. Крайняя во всем, я так пылко
отдалась жизни, как когда-то отдавалась чувствительности.
Сильная душа эдварда увлекала других за собой, и я поднималась
до его высоты. Моя любовь его воспламеняла. Из энтузиаста он
стал человеком возвышенным.
Одна мысль о телесном наслаждении меня взрывала гневом. Если
бы меня к этому принудили, я бы умерла от ярости. Эта
добродеятельная преграда возбуждала любовь и во мне и в нем,
делала его более пламенным... Эдвард сдался первым. Утомленный
платонической страстью, причины которой он не угадывал, он не в
силах был побороть своих чувств. Он застал однажды меня спящей
и овладел мною... Я проснулась в его об'ятьях и в самозабвении
слила с его восторгами свое блаженство. Трижды я была в раю и
трижды эдвард был божеством, но, когда он пал обессиленный, я
пришла в ужас иотвращение. Это был только человек из тела и
костей, как тот в монастыре.
Я вдруг выскользнула из его об'ятий с ужасным смехом. Призма
была разбита! Это обладаниепогасило луч любви, блеснувший лишь
однажды в жизни, и моей души не существовало бальше. Чувства
поднялись со дна моего существования, и я принялась за старую
жизнь.
Фанни: "ты вернулась к женщинам?"
Гамиани: "я хотела сперва порвать с мужчинами, чтобы не
иметь совсем желаний и сожалений о них и всей сладости страсти,
которую они могут нам дать. При содействии одной знаменитой
сводни мною пользовались по очереди самые ловкие, самые сильные
геркулесы флоренции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17