Поодаль дьяволица принимала себе на лицо жидкое
крещение, в то время как другая, прикидываясь умирающей,
напутствовалась страшным изобилием священного предсмертного
причастия. Страшный дьявол, которого четверо несли на плечах,
гордо раскачивал мощное орудие своего сатанинского любовного
наслаждения и когда его совсем разобрало, волнами полил потоки
своей жертвенной жизни. Всякий падал ниц при его приближении.
Это было издевательское подражание процесии святых тайн.
И вот бьет час! Тот час, когда все дьяволы созывают друг
друга, берутся за руки и образуют огненный круг. Начинается
хоровод. Они вертятся, носятся, летают как молнии. Слабые
валились под ноги в этом быстром кружении, в этом быстром
скакании. Их падения опрокидывали других. Это было жуткое
месиво - дикая смесь, самых причудливых сплетений тела с телом,
постыдных совокуплений, грязный хаос поверженных тел, до предела
охваченных омерзительной похотью...
Гамиани: "вы приукрашиваете на диво, милый Альсид. Из
вашего сновидения была бы недурная книга."
Альсид: "чего вы хотите? Надо же как-нибудь провести ночь.
Но послушайте дальше. Продолжение уже будет действительностью.
Когда я стал приходить в себя от этого грозного приступа
болезни, я почувствовал себя немного легче, но угнетение духа
усилилось. Около моей кровати сидели три молодые женщины,
одетые в простые белые пеньюары. Я подумал, что у меня
продолжается головокружение, но мне тотчас же сказали, что врач,
поняв причину моей болезни, решил применить единственное
лекарство, которое мне нужно...
Я тотчас же схватил упругую белую руку, осыпал ее поцелуями и
в ответ на это свежие цветущие губы примкнули к моим губам. Это
сладкое прикосновение меня наэлектризовало и я загорелся бешеным
пламенем...
"Прекрасные подруги - воскликнул я, - я хочу счастья через
край! Я хочу умереть в ваших об'ятиях! Отдайтесь моему
восторгу, моему безумию!"
Тотчас же я отбросил в сторону все, что меня прикрывало и
вытянулся на постели. Подушка, положенная мне под бедра, дала
мне самое выгодное положение. Выпрямился высокомерно мой
ликующий кинжал ..." Ну вот ты, пленительная рыжеволосая девушка
с такой упругой белой грудью, сядь лицом к моему изголовью и
раздвинь ноги . Восхитительно ! Ах, до чего она сладострастная
... Светлокудрая, голубоглазая, ко мне! Ты будешь моей
царицей! Ну, иди садись ко мне на трон... Возьми в руки мой
пылающий скипетр, спрячь его целиком в своей империи... У...
Не так быстро. Постой! Будь медленна, качайся в такт, будто
едешь мелкой рысью... Продлим удовольствие. А ты, рослая
красавица с темными волосами и восхитительными формами, обхвати
ноги вот здесь, сверху моей головы. Чудесно, догадалась с
полуслова. Раздвинь бедра шире... Еще... Еще... Так, чтобы я
мог видеть тебя, а мой рот будет пожирать тебя, чтобы мой язык
мог влезть куда захочет. Зачем ты стоишь так прямо." "Ко мне
нагнись, ко мне," - закричала ей рыжеволосая, маня ее своим
заостренным язычком, тонким как венецианский стилет. Ох
сладострастница, подвинься, чтобы я могла лизать твои губы и
видеть твои глаза... Так... Тихо... Тихо.
И вот каждый из нас задвигался, подстрекая друг друга и
добиваясь своего наслаждения. Я поедал глазами эту сцену,
полную воодушевления, эти соблазнительные движения, эти
сумасбродные позы. Скоро огонь пробежал по жилам... Я
вздрогнул всем телом. Обеими руками я ударил по чьей-то шее,
корчась от сладострастия. Потом губы сменяли руки, я жадно
всасывал их тело, грыз, кусался. Мне кричали, чтобы я
остановился, что это убийство, но я только удваивал силы. Эта
чрезмерность меня утомила: голова тяжело опустилась, я лишился
сил.
"Довольно, довольно, - кричал я - ох! Ноги! Какая сладкая
щекотка! Ну мне же больно, судорога сводит мне ноги... О, о,
о."
Я чувствовал, что меня забирает высшее наслаждение. Я толкал
со страстью, но мои красотки сразу потонули и лишились чувства.
Я снимал их бесчувственных на последнем издыхании и утонул в
собственных излияниях...
Была ли это радость неба или наслаждение ада? Это было
огненное истечение не имевшее конца...
Гамиани:- "какую сладость вы вкусили, Альсид! О как я этому
завидую.
Фанни бесчувственная! Она , кажется, спит?!"
Фанни: "оставьте меня, Гамиани. Слышите? Снимите вашу
руку. Она меня давит. Я подавлена. Боже мой, я мертвая.
Боже, какая ночь! Давайте спать.
Бедное дитя закрылось, перевернулось на другой бок и заснуло,
маленькая и слабая в углу кровати. Я хотел привлечь ее к себе,
но графиня сделала знак.
Гамиани: "нет, нет! Я понимаю что она испытывает. Что же
касается меня, то я обладаю совершенно другим характером, нежели
она. Я чувствую страшное раздражение. Я мучаюсь, я хочу! Ах,
взгляните. Мне хочется до смерти. Ваши два тела своими
соприкосновениями, да к тому же ваши рассказы, ваша ярость - все
это выводит меня из себя. Я чувствую яд в душе и огонь в теле,
я не знаю что мне изобрести. Страсть моя не знает меры!"
Альсид: "что делаете, Гамиани? Зачем вы встаете?"
Гамиани: "я не выдержу больше, я горю, я хотела бы... Да
утолите же меня наконец! Я хочу, чтобы меня давили, чтобы меня
били. О... О... Дайте мне насладиться!"
Зубы графини сильно стучали, глаза вращались в орбитах. Все
в ней двигалось конвульсивно, так, что страшно было смотреть.
Фанни поднялась, охваченная ужасом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17