Здесь остались только его друзья. Они не хотят покидать Клауса в беде, но и не знают, чем помочь. Клаус - самый младший из матросов, и то, что он командует баркасом, - награда за хорошую службу. В Лобиту, вскоре после того как на палубу была поднята акула, он еще раз вышел в бухту и снял с большой отмели полуперевернувшуюся рыбачью шхуну.
Три африканца - ее команда - кричали и махали руками.
Вокруг шныряли акулы. Клаусу удалось стащить посудину с мели, но у него не было настоящего буксира, а на шелся только короткий стальной трос, который попал под винт. Винт, конечно, разнесло вдребезги, а в моторе лопнул коленчатый вал. Старший механик заявил, что ремонт будет стоить 400 марок. Jапитан сказал, что деньги эти Клаусу придется платить самому, так как он, мол, действовал самовольно. А Клаус так мечтал после этого рейса поступить в мореходное училище.
Жарко в кубрике. Дверь и иллюминаторы крепко закрыты. Это изза москитов. Матросам марли не выдают.
- Толстой свинье вся эта история на руку! А то ему бы попало за этот дизель. Он-то и не заглядывал туда - все детали проржавели.
- Мешок с жиром! - говорит Ян Рикмерс.
- Дизель давно сменить пора - весь уж разболтался, продолжает свою речь Клаус, свертывая сигаретку. - Каюк теперь всем моим мечтам. Пропало мореходное училище, а без него никогда из нищеты не выбраться! И жене никогда подарка домой не пошлешь!
- Брось глупости! Ты должен пойти в училище, а то они так всегда и будут нами командовать, - говорит Гейн Иогансен.
Ян Рикмерс вынимает трубку изо рта:
- Уже больше года, как я свой стаж отслужил, а о мореходном и не мечтаю. Мне на него никогда не вытянуть. Сколько денег-то надо! На костюм и то не соберешь. - Сделав несколько затяжек из своей прокушенной трубки, Ян заключает: - Нет, на мореходное мне никогда не вытянуть!
Тетье-плотник кивает, поддакивая:
- Не дают они нам ходу. Простому человеку ходу не дают.
- Вот как я вернулся с войны, - начинает толстяк Иохен, - у меня тогда всякие планы были. Эльза моя честно ждала меня, и в двадцатом мы поженились. Я все хотел домик себе построить. Небольшой, конечно, - две комнатки, маленькую кухню, ну, может, еще каморку для всякого барахла. И садик хотел развести. Эльза больно солнцецвет любит. Потом, конечно, парочку кроликов, может, и козу...
Знаешь, всегда молоко будет. А корм для нее найдется. Ну и кур, конечно, - у толстяка Иохена даже глаза засветились, - крольчатник-то я уж сам сколотил и насест для кур подготовил, Среди них есть такие ленивые твари: жрать-то горазды, а вот нестись - не несутся. К тому времени Эльза скопила несколько сот марок. Ну, и за городом, там, где радиомачту ставили, я купил себе маленький участок...
Все кругом молчат. Никто не смотрит на толстого Иохена, и кажется, что у всех мысли где-то далеко-далеко.
- Ну, так вот, - продолжает он. - Скопили мы на домик. А тут - инфляция. Ну и плакали и домик, и денежки.
А ведь только представьте: садик, домик стоит, сам себе хозяин. Сочельник... Ты вернулся как раз из рейса, входишь, а тут ребятишки...
- За-а-тк-нись! - кричит Тетье. Он всегда заикается, когда злится. Он с силой выколачивает трубку. П-пр-прпредставить! А-аа-а, я не х-х-хоч-у - себе представлять! Мне вот подай! Н-на с-с-с-а-а-мом деле!..
Остальные молчат.
- П-п-пя-пятьдесят восемь м-м-мне вот ст-стукнуло. А я с ч-ч-четырнадцати лет плаваю. И-и-и все-гда зарабатывал. Т-только вот в войну н-не зарабатывал. А-а-а ч-что у меня осталось? Н-н-ни-ничего! 3-за квартиру плати! Р-р-ребятам штаны покупай! 3-з-за х-хлеб плати! 3-з-за маргарин п-плати, п-па-па-плати!..
- Да нет, это я так, просто к слову пришлось, - оправдывается толстяк Иохен, - вот придем из рейса, спишусь я с корабля. Сейчас работу можно найти. Может, я себе еще домик и построю. Платят-то хорошо на заводах. Да и Эльза не будет одна. Детей-то у нас пока нет, потому как...
Дверь с треском открывается. В кубрик, обнявшись, вваливаются Нейгауз и Холлер. За ними показывается д'Юрвиль. С палубы доносятся пьяные песни и крики.
Холлер удивленно таращит глаза. Высвободившись из объятий Нейгауза и обняв подпорку, он начинает хохотать:
- Х-ха-ха! - но вдруг делает серьезное лицо, засовывает правую руку за пазуху и провозглашает: - Матросы!.. И-ИК-К.
- Ну и нализался! - замечает Фите.
Холлер ухмыАяется. Его одолела икота.
- Ч-ч-то... и-и-кк... разит от меня? - Но, очевидно, его чтото внезапно осенило, и он затягивает: - Разить врагов мы будем смело!..
Нейгауз оттаскивает его от стола, а бледный д'Юрвиль исчезает в гальюне. Оттуда доносится:
- "Наше знамя на ветру трепещет..."
Холлер и Нейгауз роются в своих шкафчиках. Потом Нейгауз принимается причесывать свою рыжую щетину.
Холлер, покачиваясь, снова подходит к столу, опирается на него и таращит глаза в сторону боцмана Иогансена.
- Матросы!..- гаркает он. - Сегодня у нас рождество!.. Поля... снега... облака... да, да... Рождество!.. Одна семья!.. Германия!.. Так точно! - Холлер, поперхнувшись, закашлялся. Все молча смотрят на него.
Руди делается как-то не по себе, но он боится пошевельнуться.
Нейгауз пытается увести Холлера:
- Да пошли, Эрнст! Нам же-ее на берег надо!
- Отойдите от меня, а то я вас аре-ре-ре-стую!.. Матросы!.. Я ваш капитан... я стармех... стармех - сволочь!.. Так точно!.. Но мы все солдаты нашего фюрера... а солдат есть солдат... Саарская область всегда будет... принадлежать Германии... А колонии... мы завоюем... Матросы!.. никогда не забывайте о Версале!.. Завоюем! Матросы!.. Пит! Отстань от меня... Мы все завоюем! Матросы! Слушай мою команду!..
Толстяк Иохен грузно поднимается, подходит к Холлеру и говорит ему:
- Ложись-ка! Хватит!
- Отстань!.. Наши колонии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99