Точно я какая кинозвезда.
— Газеты писали такие мерзости, — заметил Марк.
— В «Глобе» еще ничего, — сказала она. — Сравнительно, конечно. Не знаю, что напечатали в «Экземинере», потому что, когда я начала читать, мне стало нехорошо.
— Ты, наверно, слышала, что Макклейрен обвинил меня в убийстве этой Линды Уоттс.
Тереза сжалась.
— Да, слышала.
— Писали, что я швырнул ее в жидкий цемент, а потом бросил в реку.
— Я ни говорить, ни даже думать об этом не хотела, — сказала Тереза. — Я знала, что это — очередная выдумка Макклейрена.
— А меня это просто взорвало.
— Марк, я никогда не задавала тебе лишних вопросов и не собираюсь сейчас начинать, Только скажи мне, чтобы я была спокойна: что на самом деле с ней произошло?
— Она сошлась с одним человеком, который был руководителем какой-то религиозной секты. Когда разразился этот скандал в прессе, он стал миссионером, они поженились и вместе уехали. Теперь они живут среди эскимосов не то на Аляске, не то еще где-то.
— Ты клянешься?
— Всем, чем хочешь.
— Я не хочу, чтобы ты клялся, потому что я тебе верю. Она очень красивая девушка, правда? Вряд ли она вела такую жизнь, как писал Макклейрен.
— Никакой такой жизни она не вела. Люди типа Макклейрена готовы кого угодно поливать грязью. У них есть писака из одного порнографического журнала, который стряпает эти материалы по заказу. Она сделала все, что могла, чтобы облегчить мое положение. — Не найдя в английском языке нужных слов для выражения своей благодарности, Марк перешел на итальянский. — Era una brava figluola, — сказал он.
— Ты был влюблен в нее? — спросила Тереза неожиданно угасшим и безразличным голосом. — Мне кажется, любой мужчина должен был бы в нее влюбиться. Это искренне удивило его, я она сразу успокоилась.
— Она ведь красивая, да? И ты сказал, что она хорошая.
— Но она проститутка, — возразил Марк. — Может, не по своей воле, но так оно было. Только сумасшедший может влюбиться в проститутку.
— Почему?
Теперь он столкнулся не только с языковыми трудностями, но и с другим образом мышления. Его жизнь, как и жизнь Терезы, была основана на догмате, установленном раз и навсегда. Он верил, потому что верил, и чем более древними, атавистичными и иррациональными были его убеждения, тем крепче они в нем держались. Тело проститутки, как и тело любой женщины, которого касался другой мужчина, считалось оскверненным, и любить такую женщину было преступлением против себя самого.
— Почему? — снова спросила Тереза.
— L'onore, — сказал он. Это был ответ, исключавший дальнейший спор. Она кивнула в знак того, что принимает этот ответ, даже если и не согласна.
— Viva L'onore. Когда же мы поедем? Мне ведь надо за несколько дней предупредить, что я ухожу.
Марк почувствовал облегчение: она не может уехать сразу. Он боялся, что она захочет вместе с ним возвратиться в Солсбери.
— У меня тоже еще есть кое-какие дела, — сказал он, — Неплохо, если ты побудешь в Бостоне, пока мы не соберемся. Мы можем вообще не заезжать в Солсбери. Возьмем детей из школы и поедем во Флориду или куда-нибудь еще и поживем там до отъезда. Пожалуй, ты могла бы уйти с работы дней через десять. К тому времени у меня уже все будет готово, мы прямо на машине заедем в школу, заберем детей и двинемся дальше.
— Представляешь их лица? Они только о тебе и говорят.
— До школы ничего не дошло? — спросил он.
— Нет, слава богу. Может, они что-то и слыхали, но никто им ничего не говорил.
— Я надеюсь, ты не лишишься сна, если еще раз не увидишь Солсбери?
— Нет, — ответила она. — Этого можно не бояться. А куда звонить тебе в случае чего?
Она увидела, как на какую-то долю секунды, под влиянием промелькнувшей мысли, вдруг изменилось его лицо, и ее снова охватили сомнения.
— Я только сегодня утром узнал, что мне придется на несколько дней уехать. Со мной нельзя будет связаться, но я сам постараюсь тебе позвонить.
— Пожалуйста, скажи мне, куда ты едешь, — попросила Тереза.
— Не могу, потому что сам еще не знаю.
— Значит, ты уезжаешь, но сам не знаешь куда? А я надеялась, что те времена прошли и забыты.
— Я оказываю услугу приятелю, — сказал Марк. — Объяснить тебе я ничего не могу. — Его умоляющий взгляд просил ее не задавать больше вопросов. — Через неделю я смогу все тебе рассказать, — пообещал он. — Я снова буду принадлежать себе.
Она отвернулась, чтобы он не видел ее слез.
— Ты обманываешь себя, но меня ты не обманешь, — сказала она. — Теперь я понимаю, что другим ты не будешь никогда.
Глава 16
Спина встретил Марка в аэропорту Матамароса, и они поехали через пустыню на юг под косым дождем, хлеставшим из нависших над землею туч.
— В Мемфисе мне удалось собрать Люпо, Ди Анжелиса и Чанфарани, — сказал Марк. — Мы долго спорили, но в конце концов договорились. Если они готовы сотрудничать, то, наверное, не откажутся и другие.
— Молодой Люпо… — проговорил Спина. — Я тысячу лет его не видел. Он женат на моей племяннице. Конечно, он будет сотрудничать, обязан: я в свое время ему здорово помог.
— Подставное лицо найдено, — сказал Марк. — И на всякий случай есть еще двое про запас.
— Сумасшедший?
— Нет, но немного чокнутый: участвует в различных движениях, пишет идиотские письма политическим деятелям и балуется оружием. Он выполнял для Брэдли всякие мелкие поручения.
— Он оставит дневник? — спросил Спина.
— Нет. По-моему, тут надо придумать что-нибудь новое. То, как поступил Кардильо в Гватемале, годится лишь для маленькой страны, а этого типа убирать сразу не надо. Пусть люди посмотрят на его фотографии в газетах и убедятся, что он псих. Тогда все сразу станет менее таинственным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104