трудность состоит в том, добавил он, что за них уплачено полностью и теперь ничего нельзя поделать, хоть они и портят общий вид. Конечно, администрация кладбища была бы рада, если бы заброшенные склепы перешли в другие руки и были приведены в порядок, а потому он охотно поможет Спине связаться с агентом по продаже. Вскоре в одном провинциальном городке Спина разыскал прикованную к постели старуху, которая унаследовала склеп от одного из своих дальних родственников, чьей фамилии она даже не помнила, и с радостью согласилась продать эту недвижимость. Сделка была совершена немедленно. Спина получил ключ, и вскоре владение было зарегистрировано в кладбищенской книге на имя Артура де Баеза. В склепе было захоронено восемь взрослых и одиннадцать детей, и за небольшую плату служители согласились вытащить гробы и перенести их в общую могилу. Спина не скупясь оплатил работы по ремонту склепа снаружи и внутри, и когда все было завершено, туда водворили три гроба с медными дощечками, на которых были выгравированы имена Луизы, Симона и Педро де Баез, и внесли героин, упакованный в ящики с надписью «Мебель». Спина провел несколько часов в склепе, переложил героин в гробы, а затем задвинул их в ниши, где еще недавно покоились останки родственников прежнего владельца.
* * *
Годы, превратившие Дона Винченте из американца среднего возраста в стареющего сицилийца, не пощадили и его голоса, так что, когда он позвонил, Спина с трудом узнал его. Навсегда исчез акцент, приобретенный в былые времена в Малберри-Бенд; казалось, его слабый, каркающий голос, прерываемый помехами на линии, вот-вот перейдет на родной диалект.
— У меня плохо с Виктором. Его в декабре избили.
— Боже мой, Вин. А я и не знал. Как это случилось?
— Он сцепился с бандой латиноамериканцев. Они били его кирками. Бедный парень провел два месяца в отделении интенсивной терапии. У него и сейчас металлическое крепление в челюсти.
— Madonna troia! Говоришь, латиноамериканцы?
— Да, именно. Клянусь памятью моей сестры, которая умерла девственницей… Спина терпеливо выслушал клятву об отмщении до конца.
— Что поделаешь, Вин! У них теперь своя организация. Поднимешь шум, они сожгут твой дом.
Внезапно Спина, человек от природы жизнерадостный, почувствовал себя старым, и ему стало грустно. С трудом верилось, что наступил день, когда у сицилийца, который когда-то наводил страх на все Восточное побережье, какие-то паршивые латиноамериканцы могли до полусмерти избить сына, и никто пальцем не пошевелил, чтобы его защитить или отомстить за него.
— А сейчас он у тебя? — спросил Спина.
— Он живет у Марка Ричардса — у Риччоне, помнишь того парня, которого ты мне прислал? И знаешь, почему я его там держу? Кто-то — неважно кто — нанял эту пуэрториканскую шпану, и когда они узнали, что Виктор выжил, то прислали письмо, что подождут, пока он выйдет из больницы. Мы решили, что ему безопаснее в городе, у Ричардсов, которые за ним ухаживают, чем с нами в лесу.
— Черт возьми! Какая ужасная история, Вин. Вот уж никогда не думал, что доживу до того дня, когда нами будет командовать свора иммигрантов.
— Я могу за себя постоять, Сальва, ты хорошо это знаешь, но Виком я не могу рисковать. Ему не только изуродовали лицо, но, главное, повредили мозги. Он говорит теперь, как восьмидесятилетний старик. И не может стоять — тут же валится. Первые две недели у его постели день и ночь дежурили сиделки и он лежал с капельницей, а в носу были трубки. Когда сняли повязки и разрешили мне на него посмотреть, я подумал, что произошла ошибка. «Вы уверены, что это мой сын?» — спросил я. Он только лепетал что-то бессвязное, Я плакал, как ребенок.
— Представляю себе, сколько ты выстрадал. Могу я чем-нибудь помочь, Вин?
— По правде сказать, можешь. Виктор живет пока у Ричардсов, но я нутром чувствую, что там все обстоит не слишком блестяще. Ричардс — замечательный парень, но жена у него несносная, и нельзя сказать, что она очень расположена к мальчику.
— А не пришлешь ли ты его ко мне на пару месяцев, Вин? Может, и Ричардс сумеет с ним приехать. Полежит Вик здесь на солнышке, ни о чем думать не будет, глядишь, и, наберется сил. Кроме того, я слышал, в этих краях не очень-то любят латиноамериканцев.
— Я так и знал, что ты мне это предложишь, Сальва. Возможно, я воспользуюсь этим. Как только он будет в силах ехать, ладно? Всего на месяц-два. Просто подержать его подальше от беды.
— Виктор — парень умный, — сказал Спина. — Может, ты и сам не знаешь, какой он умный. Буду очень рад, если он к нам приедет.
* * *
Виктор прибыл три дня спустя в сопровождении Марка Ричардса, и Спина устроил его на безопасном отдаленном ранчо в Пинар-дель-Рио, принадлежавшем его кубинскому приятелю. Виктор спал допоздна, упражнялся в стрельбе из пистолета, ходил по вечерам в кино или на петушиные бои и, к удивлению своих хозяев, игнорировал хорошеньких девиц, которые в одиночку посещали бары и другие общественные места. В спокойном, расслабляющем тропическом климате он начал быстро поправляться. Через несколько дней он подружился с хозяином гаража в ближайшей деревне, и тот разрешил ему приходить и заниматься мелким ремонтом машин.
Марк снял комнату в гостинице «Севилья», и через несколько часов Спина пригласил его к себе в контору, откуда открывался вид на кладбище. Марк с благоговейным трепетом пожал руку Спине.
— Дон Сальваторе, — произнес он.
— Давай без дона, — сказал Спина, обнимая его за плечи. — Молодец, что так быстро приехал, Марк. Что ты думаешь насчет Вика?
— С ним все будет о'кей, — ответил Марк.
— Не сомневаюсь. И скажу тебе еще кое-что.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104