Шофер и телохранители устроились на стульях, один из них задремал, свесив голову на грудь и свесив руки. Когда Линда вышла из воды, морские птицы, спустившись с безжизненно гладкого неба, прочно расположились там, где прилив оставил на песке клочки пены. Самолет с рекламой еще раз взмыл над далеким «Мирамаром», навевая сон гудением мотора, а потом вновь погрузился в плотную тишину небесного безмолвия.
Боначеа ерзал на четвереньках, чуть поскрипывая песком в поисках упора.
— Ahora? — снова прошептал он.
— Нет. Погоди, я сказал.
Последовала бесконечно долгая пауза. Неожиданно Кобболд вскочил и, протянув руку, помог встать Линде. Телохранитель тоже встал и хотел было подойти к ним, но Кобболд знаком велел ему оставаться на месте. Вдвоем, держась за руки, они побрели в сторону бамбука — их бледные городские тела казались темными на фоне ослепительной белизны песка Кобболд шагал чуть впереди Линды. Он шел по песку, будто по колено в воде, раскинув руки, чтобы легче дышалось.
Они вошли в бамбуковые заросли и, наверное, решили, что никто их не видит. Сейчас, думал Марк. Его рот наполнился слюной. Неудачное время и неудачная ситуация. Приказ будет выполнен с нарушением неписаных законов. Линда сняла с себя купальный костюм, Кобболд сжал было ее в объятьях, потом выпустил и поднес фотоаппарат к глазу.
Рядом с Марком шумно, по-собачьи тянул носом воздух Боначеа. Лицо его было искажено. Марк вдруг почувствовал острый запах собственного пота.
— Ahora?
— Да. Ahora!
Выстрел был не громче икоты, фырканья, отрыжки, но в нем прошелестел змеиным язычком звук ушедшей пули. Трудно было поверить, что за этим хлопком последует что-либо серьезное, но в то же мгновение фигура с аппаратом, уже наполовину растворившаяся в дымке жары, дрогнула, а Линда, опустившись на колени, заколыхалась и тонко, как чайка, закричала. Сидевшая у кромки воды птица подпрыгнула на фут в воздух и снова плюхнулась на прежнее место. Из тени перевернутой кверху дном лодки выкатился рыбак и, прикрывая глаза рукой, повернулся к ним лицом. Один телохранитель показал в их сторону, что-то крикнул и потянулся за пистолетом.
Марк и Боначеа повернулись, нырнули за дюну и заскользили вниз с насыпи. Но тут же увидели шедшего им навстречу ловца раковин, которого Марк встретил накануне. Его черная как смоль кожа под жгучим полуденным солнцем казалась серой, словно у прокаженного. Он не спеша шел вдоль берега с пригоршней ракушек в руках, а с крюка на веревке у него свисал маленький осьминог. Любопытство и надежда продать осьминога заставили его повернуться и прыжками направиться в их сторону. Он узнал Марка, и губы его растянулись в нелепой ухмылке.
Хихикая и капая слюной, Боначеа поднял винтовку, и белозубая улыбка негра исказилась от недоумения. Он бросил раковины и осьминога на песок, вскинул руки, чтобы закрыть лицо, и тотчас уронил их, потому что Боначеа спустил курок и винтовка снова икнула. Боначеа рукой вытер губы и сунул винтовку в чехол. Как только они выбрались на дорогу, шофер заметил их и, пока они бежали к машине, выплюнул изо рта окурок сигары и включил мотор.
* * *
Первые городские такси попались им навстречу в пригороде Альмандарес, и Марк велел шоферу остановиться возле телефона-автомата.
— Отвези этого человека в аэропорт, — сказал он. — На внутренние линии. Он вошел в будку и набрал номер Спины.
— Я подумал, что вы, наверное, ждете моего звонка.
— Как все прошло? — спросил Спина.
— Нормально.
— Уверен, что все получилось как надо?
— Более или менее уверен. Я не задержался проверить, но оттуда, где я был, это выглядело отлично.
— Все обошлось, так сказать, гладко? Ты понимаешь, о чем я спрашиваю?
— Не так гладко, как хотелось бы. Было небольшое осложнение.
— Жаль. Есть основания для беспокойства?
— Нет. Могло обойтись и без этого, вот и все.
— Что с этим нашим человеком?
— Улетает. Вечерним рейсом.
— Обратно, откуда прибыл, в уют и уединение его личных апартаментов? Ну и страна, а? Ну и страна! А женщина?
— Если все будет так, как мы надеемся, она сможет завтра отправиться а путь.
— Возможна задержка, — сказал Спина. — Для соблюдения формальностей ей могут задать несколько вопросов. Да, задержка возможна. Ты будешь при ней?
— Придется, наверное, — ответил Марк. — На всякий случай, для страховки.
— Что ж, разумно. Послушай, на этом этапе очень важно вести себя правильно. Сам понимаешь. Что она скажет сейчас, значения не имеет, потому что никто ее слушать не будет и асе легко уладить. Важно, что она будет говорить потом. Меня это не касается. Я забочусь о тебе. Ты можешь попасть в беду.
— Спасибо за предупреждение. Я приму меры.
— Да уж постарайся. Дай ей понять, что если ее заставят говорить, то пусть язык не распускает. Слушай, ты сумеешь сюда зайти, прежде чем улетишь?
— Трудно сказать. Хотелось бы, но посмотрим, как пойдут дела. Наверное, я в ближайшие часы буду очень занят.
— Что ж, если не увидимся, счастливого тебе пути и навести меня, когда снова будешь в Гаване. У нас здесь большой бизнес, а будет еще больше, поэтому, надеюсь, ты сюда вернешься.
— Хотелось бы.
— Передай привет нашим, дома. Скажи, я бы с удовольствием приехал повидаться, да не могу, они знают.
* * *
Он добрался до «Севильи» на такси. Никто ему не звонил. Он пошел в бар и впервые в жизни заказал двойное виски. Потом поднялся к себе в номер, разделся, закрыл ставни и лег. Он лежал, недоумевая, почему он себя так чувствует, пытаясь отделаться от непонятного беспокойства, от раздражающей тревоги, которые испытывал первый раз в жизни и в которых любой другой человек немедленно распознал бы угрызения совести.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104