понтиак-универсал”, со слегка омоложенным организмом. Поскольку теперь нас на задании было двое, нам необходимо было иметь два транспортных средства, а дело происходило, кажется, в то время, когда ЦРУ или еще кто-то греб под себя все бюджетные средства, используемые для тайных операций. Я находился в лучшей форме, чем Шейла, чтобы устранить внезапно возникающие неполадки. Потому-то я и выбрал себе это доисторическое животное.Я не видел ее с прошлого уик-энда. Мы встретились на последнем брифинге в кабинете рассудительного доктора Тома Стерна, который изо всех сил пытался отговорить ее от этой затеи, но она не позволила ему себя запугать. И теперь, подъехав к скромному мотелю, выбранному в качестве нашего штаба в Тусоне, я стал искать глазами ее “фольксваген”. Мне сказали, что машина голубого цвета, но я не заметил ни одного четырехколесного “жучка” иностранного производства, имевшего голубую окраску. Что ж, было еще довольно рано, и она, по-видимому, не вернулась с опроса. И тем не менее против своей воли я был чуточку разочарован и даже обеспокоен. Я надеялся, что она не совершила никакой ошибки и не вляпалась в какую-нибудь неприятную историю. “На тебе вся ответственность” — вспомнил я слова Мака.Она забронировала для меня номер рядом со своим — и рядом с открытым бассейном, где визжа возились ребятишки. В этой части страны даже наиболее трущобного вида общежития оборудованы бассейнами. Я забросил вещи в номер, произвел привычный ритуал проверки помещения и, убедившись, что кондиционер работает на полную катушку, завалился на большую двуспальную кровать. До разговора с моей помощницей думать мне особенно-то было не о чем. В нашем деле надо ловить момент для сна, когда только представляется возможность. Что я и сделал.Вскоре меня разбудил стук в дверь. Три коротких стука и после паузы еще два. В определенных обстоятельствах такой стук является сигналом того, что тебе вовсе не обязательно выхватывать из-под подушки револьвер или прыгать в окно. В других обстоятельствах — как сейчас — этот стук просто означает “привет, это я”. Я встал, зевнул и пошел ей открывать.— Мистер Эванс? — поинтересовалась она громко, учитывая возможное любопытство кого-нибудь, кто мог подслушивать. — Мистер Эванс, это Шейла Саммертон. Извините, что меня не было в номере, когда вы приехали. Я проводила опросы на другом конце города и не думала, что вы появитесь так рано.— Все в порядке, — ответил я. — Жаль, что вам пришлось приступить к работе в одиночку, но я просто никак не мог вырваться раньше. Заходите, пожалуйста.Я отступил в сторону, пропуская ее в дверь, и подумал, что впервые вижу ее в платье — в обтяжку, без рукавов, с длинной юбкой и веселыми цветочками, от которых она почему-то казалась маленькой и беззащитной. Я даже изумился про себя тому, что рад се видеть, точно я давным-давно был с ней знаком и мне нравилось ее общество. Как будто тут было нечто большее, чем просто ответственность за нее, которую я на себя взвалил по причине внезапно посетившей меня идиотской сентиментальности.Я закрыл за ней дверь и сказал:— Ну, привет, Худышка!Она быстро нахмурилась и обвела взглядом комнату.— Мы можем... то есть я хочу спросить, тут можно говорить?— Я провел предварительный осмотр. Ты считаешь, что мы для кого-то представляем настолько большой интерес, чтобы поставить наши номера на прослушивание?Она покачала головой.— Нет, просто мне было довольно скучно. И жарко.— Сколько ты успела сделать?— Два квартала полностью. И один не до конца. Я закончу там либо сегодня вечером, либо завтра с утра.— Тебя никто не заставляет работать на износ, Худышка. Тебе же было сказано: работай спокойно. Три квартала за три дня — это слишком. Ты ужасно выглядишь.— Благодарю, — буркнула она. — Ничто не способствует так поднятию морального духа войск, как благодарность и лесть. — И она расплакалась. Она стояла, сжимая в руке чемоданчик-“дипломат” — кончики пальцев перевязаны узким бинтом, — смотрела на меня, и слезы катились по ее щекам. — А ч-черт! Прости. Похоже, я немного устала.— Похоже, — сказал я, протянул руку, взял у нее “дипломат” и поставил на пол. — Садись, пока не упала.Она не двинулась. Я обнял ее за плечи, чтобы подвести к креслу, и вдруг в комнате сразу как-то заледенело, если вы понимаете, что я имею в виду. Она вся подобралась. Но через мгновение перевела взгляд с моего лица на руку, лежащую у нее на плече. В ее глазах заиграли желтые искорки.— Извини, — сказал я и убрал руку.Она пошла к кровати и села. Через несколько секунд она подняла глаза и произнесла уже совсем нормальным голосом:— Прости! Глупо я себя веду. Мне надо привыкнуть. У тебя случайно нет лишнего платка?Из ящика комода я достал чистый платок. Пока она вытирала слезы, я взял с комода ведерко для льда и пошел наполнить его из автомата-ледника. Когда я вернулся, она сидела там, где я ее оставил, но лицо у нее было сухим. Она открыла “дипломат”.— Я прошу прощения за эту сцену, — повторила она. — Просто пережарилась на солнце и натерла ногу. Хочешь послушать мой отчет?— Если хочешь это сделать, — сказал я. — Только не торопись.— Пока что я провела две заслуживающих внимания беседы — это были дома, которые посещались связным фон Закса. Первый адрес — дом 2032 по Монтесума-авеню. Фред Уинтер. Маленький дешевый домишко в трущобном районе на окраине. Домовладелицей является миссис Уинтер, школьная учительница. Уинтер — механик, не имеющий постоянной работы, все свое свободное время, похоже, проводит у телевизора за пивом — пиво он поглощает галлонами, если судить по пустой таре — он все жаловался на больную спину и прочие напасти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59