Но пока что там никто не появился.Я взглянул на часы и зевнул. Что ж, это было одно из самых главных собеседований, и Шейла правильно поступала, стараясь провести у Хедов столько времени, чтобы не показаться назойливой. Может быть, ей что-то удалось выведать. Но как бы там ни было, вечер стоял жаркий и душный, а липкое сиденье “универсала” вспучилось от старости. Я снова зевнул и попытался вытянуть затекшие ноги. Тут дверь дома напротив раскрылась, и вышла Шейла. В летнем платье и в туфельках на высоких каблуках она показалась мне симпатичной и незнакомой. Только забинтованные кончики пальцев напомнили мне о той груде кожи и костей, мало похожей на существо женского пола, которую я выносил из джунглей в Коста-Верде. Она перешла улицу и встала перед моим окном.— Ну и? — с надеждой спросила она.— Картинки нет. Но звук отличный, — ответил я. — Отрывки из “Моей прекрасной леди”. Фрагмент сюиты из балета “Лебединое озеро”. Какие-то вальсы — похоже, Штраус и, по-моему, немного Легара. Когда ей надоедает какая-то мелодия, она снимает пластинку и ставит другую. В настоящее время, как ты можешь слышать, Зигфрид с боями пробирается к Рейну. Может, он успеет добраться до реки, а может, и нет. Как ей захочется.— Ох, — вздохнула она. — Прости. Похоже, я тебя здесь зря продержала.— Не терзайся. Я значительно повысил свой уровень музыкальной культуры. А ты что-нибудь там заметила? Она покачала головой.— Насколько я могу судить, на первый взгляд ничего необычного. Мистер Хед торгует автомобилями. Его жена — симпатичная смуглянка, двое чудесных ребятишек. Есть проигрыватель — им пользуются в основном дети, есть, конечно, и телевизор, а также три радиоприемника: радиочасы в спальне, небольшой приемник на кухне и дорогой многоволновый транзистор, недавно ими приобретенный для семейных пикников. Миссис Хед говорит, что слушает по нему передачи “Би-би-си”.— Это кое-что да значит, — заметил я. — Когда в доме есть такой мощный приемник.— Очень может быть. Но я не заметила никаких передающих устройств или других коротковолновых приемников. — Шейла прислушалась. — А что теперь поставила наша меломанка?— Теперь она ставит что-то слишком громкое и духовое — для женщины это странный выбор. От Вагнера к Саукзе. “Марш короля-хлопка”. Это не рождает у тебя никаких странных ощущений? Никаких ассоциаций?Она отрицательно покачала головой.— Ну, думаю, на сегодня хватит. Завтра утром я приеду сюда и закончу с этим кварталом.— Ладно.Она пошла к правой дверце, потом остановилась и оглянулась.— Спасибо, — сказала она.— За что?— За то, что спокойно ко всему этому отнесся. За то, что не сказал мне, что я идиотка, страдающая слуховыми галлюцинациями.Я смерил ее взглядом и довольно строго повторил про себя, что мне не нравятся худенькие малорослые девушки с большими глазами, чей цвет имеет свойство внезапно изменяться.— Ну, ладно, поехали, — сказал я. — Не заставляй меня сидеть на этих пружинах дольше, чем...Я осекся. Издалека зазвучала другая музыка — и так отчетливо. Невероятно! Все, что угодно, можно было бы услышать в звездный вечер в мирном спальном районе Тусона, штат Аризона, но только не это... Мелодия сразу же перенесла меня на другой континент, в другую эпоху.Я вдруг понял, что Шейла начала что-то говорить и замолчала, поняв, видимо, по выражению моего лица, что говорить незачем.После долгой паузы я откашлялся и взглянул на нее.— Боже мой, Худышка, и ты будешь говорить, что не узнала этой мелодии? Она облизала губы.— Я и сейчас не узнаю. Может быть, нам это ставили на учебных занятиях, но у меня ужасная музыкальная память. А что...— Помолчи, — сказал я тихо. — Изобрази веселое лицо. Засмейся, словно я сказал тебе что-нибудь смешное.Я услышал ее смех. Я смотрел мимо нее, на улицу. Волны музыки все еще плыли мимо голубого дома из распахнутого освещенного, но безжизненного окна. А чуть ближе к нам, из-за гаража Хедов, показалась мужская фигура. Мужчина приближался к нам.— Говори что-нибудь и смейся. А потом как бы невзначай обернись. Это Эрнест Хед? Шейла снова рассмеялась.— О мистер Эванс, это просто прелестно! — она оперлась о капот и словно случайно посмотрела себе за спину. Потом тихо сказала: — Да, это Хед. Ты видел его лицо?— Видел. Он, похоже, слушает эту музыку из-под гробовой доски. Так, теперь я рассказываю тебе анскдот... ну, сама придумай о чем. Он идет к своей машине. Будь готова... Если он отъедет, мы сядем ему на хвост.Хед остановился около своего новенького “понтиака” — коренастый лысеющий мужчина в рубашке с коротким рукавом. Он раскрыл дверцу, и вспыхнувшая в салоне лампочка осветила его лицо. Это было лицо человека, видевшего смерть — или слышавшего ее призыв.— Но что это было? — спросила Шейла шепотом. — Что это за музыка?— Наверное, все это происходило до твоего рождения, — сказал я. — Об этой мелодии было много разговоров, но только мало кто ее знал — по крайней мере, в этой стране. Сейчас звучит симфоническая версия песенки, известной под названием “Хорст Вес-сель”. Кое-кто из местных обитателей большой хитрован, если не сказать дьявольски умен.А на противоположной стороне улицы мистер Эрнест Хед, торговец автомобилями, отъехал на сверкающем новеньком “понтиаке” от новенького дома и помчался прочь, точно за ним гналась стая дьяволов. Пожалуй, так оно и было. Я слышал, как их пенье прорывается сквозь такты старого нацистского марша, но меня эти дьяволы уже не беспокоили. Сейчас — Нет. Было время, когда они причинили мне немало гадостей — мне и нескольким миллионам моих собратьев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59