Григорий Климов.
Князь Мира Сего

Автор сейчас проживает в Нью-Йорке.
Роман "Князь Мира Сего" издан тиражом более 1млн. экз.

Глава 1. ТИХИЙ АНГЕЛ
Имея очи, не видите? Имея уши, не слышите?
Марк. 8:18
Когда Максим Руднев был ребенком, а это было еще до
революции, перед сном мать заставляла его молиться Богу. Максим
безразлично бормотал под нос "Отче наш", а потом обращался к
Богу с личной просьбой:
-- Боженька, пожалуйста, сделай меня большим и сильным. А
то вчера Федька Косой опять поймал меня на соседском дворе и
побил. Сделай так, чтобы я мог побить всех. Так, чтоб одной
левой рукой, одним мизинчиком.
Эту просьбу он повторял после каждой драки с Федькой
Косым, который жил по соседству и считался самым отъявленным
хулиганом на всю округу. Подумав, Максим шепотом предлагал в
обмен:
-- Если хочешь, Боженька, то за это укороти мне немножко
жизнь...
У Бориса же, который родился после революции, уже с
детства проявлялся более практический подход к жизни. Если он
не доедал чего-нибудь, мать серьезно говорила:
-- Смотри, Бобка, что остается на тарелке -- это твоя
сила. Если не съешь, потом тебя все девчонки бить будут.
Мальчишка верил этому и готов был вылизать тарелку и
лопнуть, лишь бы девчонки не оказались сильнее его. Эта
привычка подчищать тарелку осталась у него на всю жизнь.
Позже-обнаружилось, что Максим пишет левой рукой. Младший
брат поддразнивал старшего:
-- Эй, ты, левша! А ну, брось камень с правой! Мать же
сказала строго:
-- Не смейся, Бобка. Это его Бог наказал, чтобы он не
обращался к Богу с глупыми просьбами.
Хотя и левша, но школу Максим окончил с отличными
отметками. Он поступил на исторический факультет Московского
университета и мечтал стать профессором. Помимо профессорских
амбиций он еще любил командовать людьми. Потому он вскоре
вступил в партию и даже выдвинулся в секретари факультетской
парторганизации.
Дома же Максим любил подчеркивать свою роль старшего
брата. Частенько он посылал младшего брата с записочками к
девушкам, за которыми он ухаживал. Но только тогда, когда успех
был обеспечен, -- как свидетеля своих побед. Если же успех был
под вопросом, Максим находил другие пути -- без свидетелей.
Хотя Борис был значительно младше Максима, но к старшему
брату он всегда относился довольно скептически. Может быть,
потому что старший везде искал возможность покомандовать, а
младший терпеть не мог, когда им командуют. Или, может быть,
потому что левша Максим еще умел шевелить ушами и часто
демонстрировал это.
-- В точности как осел! -- говорил младший. Несмотря на
это, и университет Максим окончил с блестящими успехами. Так
как он хорошо проявил себя в должности секретаря факультетской
парторганизации, то вместо работы по специальности, учителем
истории, он получил по партийной линии назначение на службу в
ГПУ. Звание уполномоченного ГПУ, что в то время соответствовало
чину капитана, вполне импонировало амбициям Максима. А тем
более щеголеватая военная форма и малиновые петлицы, которые
наводили страх на окружающих.
Максим никому не сказал о своем назначении, а потом вдруг
появился дома в полной форме ГПУ. На поясе в новенькой кобуре
поблескивал маленький браунинг системы Коровина, что считалось
в ГПУ особым шиком. Увидев зловещие петлицы, их отец, пожилой
доктор-гинеколог, неодобрительно покачал головой:
-- Я стараюсь продлить жизнь людей, а ты будешь заниматься
ее сокращением. Нехорошее это занятие.
Единственным, на кого форма и браунинг Максима не
произвели ни малейшего впечатления, был младший брат. Первая
стычка произошла у них, когда Борису исполнилось четырнадцать
лет. Максим сидел за столом и заполнял служебную анкету. Чтобы
идти в ногу со временем и своей должностью, в графе о родителях
он написал расплывчатое определение: "трудящиеся". Борис
заметил это и решил, что этим брат отказывается от их отца.
-- Отец не рабочий, а доктор, -- сказал он. -- Зачем ты
врешь?
-- Не твоего ума дело, -- ответил старший.
-- Сразу видно, что левша, - насмешливо бросил младший, --
Все слева делает.
-- Молокосос! -- вскипел уполномоченный ГПУ. - Сейчас я
тебе уши надеру.
-- Попробуй, -- сказал школьник. Чтобы выравнять разницу в
силах, он зажал в кулаке вилку и следил за каждым движением
брата с таким деловитым спокойствием, что тот решил лучше не
пробовать.
Как это ни странно, Максим нисколько не обиделся.
Наоборот, потом даже хвастался своим приятелям:
-- Вот у меня младший брат -- чуть мне вилку в живот не
засадил. Такого лучше не тронь.
Однако вскоре он сам же и забыл про свой совет. Следующая,
уже более серьезная, стычка произошла у них вскоре после того,
как ГПУ переименовали в НКВД.
Жили они на тихой окраине Москвы во флигиле в глубине
двора. Зимой, когда дворик заносило глубоким снегом, во флигеле
топили кафельные голландские печи, где так приятно греть спину
о кафельные изразцы. Уголь и дрова для печей приходилось носить
ведрами из погреба, для чего нужно было выходить во двор, что
на снегу не особенно приятно. Эти прогулки в погреб считались
поочередной обязанностью братьев, хотя с тех пор, как Максим
надел малиновые петлицы, делал он это крайне неохотно.
Как-то мать послала Максима за углем. Борис лежал в
соседней комнате на большом, покрытом ковром сундуке, который
служил ему постелью, и читал увлекательный роман Райдера
Хаггарда "Дочь Монтесумы".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90