Настоятель, как и накануне, ожидал его в дальнем конце длинного зала, сидя на подушках посреди позолоченных теней и подобных огню богов. Здесь, рядом с гигантскими гробницами, он казался каким-то маленьким, почти карликом — бледная фигура, затерявшаяся среди ее собственных прошлых жизней. Казалось, что он сидит здесь, на этом самом троне, на этом самом месте, вот уже много веков, наблюдая за тем, как строятся и заполняются гробницы, ожидая кого-то, кто сообщит ему, что все кончено, что пришло время уходить. Кристофер низко поклонился, и настоятель предложил ему сесть на подушки лицом к нему.
— Вы просили встречи со мной, — произнес старик.
— Да.
— По важному вопросу...
— Да, — ответил Кристофер.
— Говорите.
— Кто-то проник прошлой ночью в мою комнату. Когда я спал. Вы понимаете? Он вошел в мою комнату, когда я спал. Он пытался убить меня. Я хочу знать, за что. Я хочу, чтобы вы сказали мне, за что.
Настоятель ответил не сразу. Казалось, он был потрясен откровением Кристофера.
— Откуда вы знаете, что он хотел убить вас? — спросил он наконец.
— Потому что у него был нож. Потому что у него была удавка и он пытался задушить меня.
— Понимаю. И вы думаете, что я что-то об этом знаю, что, возможно, я несу за это ответственность.
Кристофер ничего не сказал.
— Да. Вы думаете, что я отдал приказ убить вас. — Возникла долгая пауза. Настоятель громко вздохнул. Когда он снова заговорил, голос его звучал по-другому. Он был слабее, старше, печальнее чем прежде: — Я бы не распорядился причинить вам вред. В это вы должны верить, даже если сомневаетесь во всем том, что видите и слышите здесь. Это — правда. Вы понимаете меня? Вы верите мне?
«Вы для меня священны. Я не могу дотронуться до вас». Эти слова внезапно вспорхнули в его памяти, словно сидевшие в клетке птицы, которых неожиданно выпустили на волю. «Но я могу причинить вам вред», — подумал он. Он ощутил холодное лезвие ножа, прижавшееся к его ноге.
— Как я могу поверить вам? — спросил он. — Вы силой забрали моего сына, убив при этом одного человека. Один из ваших монахов убил мальчика, чья единственная вина заключалась в том, что он сломал ногу. А ночью в мою комнату приходит человек с ножом. Как я могу поверить хоть одному вашему слову?
Он увидел, что настоятель пристально смотрит на него.
— Потому что я говорю вам правду. — Он замолчал. — Когда мы встретились в первый раз, вы упомянули человека по фамилии Замятин. Расскажите, что вы знаете о нем.
Кристофер заколебался. Сам он очень мало знал о Замятине, и многое из того, что он знал, было бы непонятно для настоятеля затерянного в горах монастыря, так что он даже не знал, с чего начать. Ему показалось, что легче всего начать с тех основных фактов, которые сообщил ему Уинтерпоул.
Когда он закончил, настоятель не произнес ни слова. Он неподвижно сидел на своем троне, тщательно раздумывая над тем, что рассказал Кристофер. После долгой паузы он снова заговорил:
— Замятин здесь, в Дорже-Ла. Вы знали это?
— Да. Я догадывался.
— Он здесь уже несколько месяцев. Он пришел сюда как пилигрим. Сначала. Скажите, вы думаете, что именно он стоит за покушением на вашу жизнь?
Кристофер кивнул. Это было очень вероятно.
— Вы враги — вы и этот русский?
— Наши страны... если быть точным, они не находятся в состоянии войны. Между ними существует соперничество. Определенная напряженность отношений.
— Не между вашими странами, — произнес настоятель. — Не между людьми. Между философиями. Недавно ваши страны были союзниками в большой войне с Германией. Это так?
Кто бы ни был этот настоятель, подумал Кристофер, он недооценивал его знания о мире за пределами монастыря.
— Да, мы были союзниками... Но затем в России произошла революция. Они убили своего царя и его семью — жену и детей. К власти пришла партия, именуемая большевистской. Они убивают всех, кто стоят у них на пути, — десятки тысяч жертв, и виновных, и невиновных: им все равно.
— Возможно, у них были причины убить своего царя. Он был справедливым правителем?
— Несправедливым, но все же не тираном. — Кристофер задумался. — Просто слабовольный, неспособный к управлению страной человек, символ автократической системы, которую он не мог изменить. Я думаю, что он хотел быть справедливым. Хотел заслужить любовь своего народа, — ответил он.
— Этого недостаточно, — покачал головой настоятель. — Человек может хотеть достичь Нирваны, но сначала он должен действовать. Есть восемь вещей, необходимых, чтобы избавиться от страданий: главной является правильное действие. Когда справедливый человек бездействует, начинает действовать несправедливость.
— Это так, но Замятина надо остановить, — сказал Кристофер. — Большевики планируют взять под контроль всю Азию. Они дотянутся до всех стран и присоединят их к своей территории. А затем двинутся дальше. Никто не будет в безопасности. Даже вы, даже ваш монастырь. Замятин пришел в Тибет, чтобы ускорить этот процесс. Если вы дорожите своей свободой, помогите мне остановить его.
Старик громко вздохнул и снова наклонился вперед. По лицу его промелькнула тень улыбки.
— А вы, — поинтересовался он, — что сделаете вы, когда остановите его?
Кристофер не знал. Это зависело от того, чего хочет Замятин. Может, ему придется остаться... и обратить сделанное Замятиным на пользу Британии. А может, достаточно будет остановить его.
— Я вернусь домой вместе с сыном, — ответил он, остро чувствуя полуправду ответа. Уинтерпоул предложил ему спасти Уильяма — но за определенную цену.
— А что будут делать ваши люди? Они оставят нас в покое, когда большевики будут побеждены?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139