Минуту спустя другой сотрудник сошел на набережную с моста Гренель и остановился у парапета, глядя на воду. У него с собой была брезентовая сумка. Заметив баркас, медленно идущий слева против течения, он взглянул на часы и, перехватив сумку в другую руку, торопливо зашагал к лодочным причалам. Навстречу ему двигался Шарко. Их разделяло всего метров двадцать, когда баркас начал разворачиваться к берегу. Двое рыболовов на набережной, забыв об удочках, тоже наблюдали за ним. Оба одновременно взглянули на часы — без одной минуты три!
Шарко и тот, что шел ему навстречу, сошлись как раз напротив «Марии Луизы». Один из рыбаков вытащил из кармана передатчик и коротко что-то сказал. Потом оба быстро поднялись — баркас к тому времени описал длинную дугу и находился метрах в десяти от «Марии Луизы».
Мгновенно все четверо оказались у трапа. Тот, что был с сумкой, выхватил из нее автомат — сумка так и осталась лежать на асфальте. Все четверо бросились на судно, впереди человек с автоматом, замыкающим Шарко. На борту их встретила наглухо запертая дверь, ведущая в нижнее помещение. У «рыбаков» среди их снаряжения оказалось по ломику.
— Тут никого, — сказал Шарко в свой передатчик. — Взламываем дверь. Следите, чтобы наша частота была свободна.
— Слышим вас. Желаем удачи.
Оба ломика вместе подсунули как рычаг под замок, он подался с громким треском, а когда стали выбивать тяжелыми ударами дверь, замок сам вылетел из петель. Через полторы минуты оперативники были уже в салоне.
— Мы внутри. Дверь взломана, ловушку тут уже не поставишь. На тот случай, если хозяин или гости вздумают вернуться, кто там снаружи, будьте начеку, не прозевайте их.
— Вас слышу. Приступайте к обыску. Хоть всю лодку на части разберите, но данные добудьте.
Обыск длился минут сорок, но уже через пять минут салон выглядел как после стихийного бедствия. Ни одной книги не осталось на полке — их перелистывали и швыряли на пол. Каждый ящик выдвинули и опустошили, взрезали обивку мебели, подняли ковры, вытряхнули на пол пакеты с едой. Разломали обшивку палубы и шарили под ней, в трюмной стоялой воде. Пооткрывали все цистерны и баки и на скорую руку проверили с помощью катетеров их содержимое.
Прибыли Баум и Алламбо и приняли личное участие в обыске.
— Искать надо всякие мелочи, — напомнил Баум, — записки, пометки, карты, удостоверения, словом, бумажки. Если попадется что-то посерьезнее, будем считать это премией за наше рвение. Но насчет ружей и бомб пока забудьте — мне важнее информация.
— Да вот же карта Парижа, — сказал один из «рыболовов». — На столе лежит, никто ее не трогал.
Через минуту Шарко протянул Бауму два листка из блокнота:
— Гляньте-ка, я их из рубашки вытряхнул, которая в шкафу висела. Может, что важное?
Выглянув в иллюминатор, Баум заметил, что с баркаса подают сигналы.
— Из двух соседних иллюминаторов протянуты вниз какие-то веревки, — прокричали оттуда. — Уходят под ватерлинию…
Веревки подтянули — они, оказалось, поддерживают на небольшой глубине металлические контейнеры. Вскрыв крышки, обнаружили в контейнерах автоматы, снаряжение к ним и шесть ручных гранат.
Баум не проявил к находке особого интереса.
— Я уже сказал — это вроде премии. Находка для газетчиков, только и всего. — Он разглядывал листки, поднося их близко к глазам, — какие-то названия, написанные подряд, мелко, сокращенно, больше ничего. Но против некоторых значились галочки, поставленные явно другими чернилами. — Убей меня Бог, это же перечень мишеней! — ахнул он. — Смотри-ка, Алламбо, вот телецентр — галочка. Вот отделение банка «Америкен Экспресс» — тоже помечено. Отделение Французского банка — пометки нет пока, это удовольствие — бомба — им только еще предстоит!
Он разложил карту на столе и склонился над ней, не обращая внимания на грохот и падение разных предметов за спиной, — обыск был в разгаре. Потом встал, поднес карту к свету, наклоняя ее так и этак, попытался разглядеть что-то в неверном свете.
— По-моему, тут были карандашные пометы, только их стерли. Надо в лаборатории проверить, у них есть новое оборудование. Дежурит там сегодня кто-нибудь?
— Сейчас узнаю.
В лаборатории, как выяснилось, дежурства не было, но за техником послали: придется ему прервать свой отдых и прибыть на улицу Соссэ как можно скорей, ничего не поделаешь, служба такая.
Минут через сорок после того, как Баум и Алламбо ушли с «Марии Луизы», на набережной появился Бруно. Только ступив на сходни своей лодки, он заметил незнакомца, ожидающего его на борту, а за его спиной выбитую дверь. Бруно был невооружен, он бросился назад, но с обеих сторон по набережной к нему побежали какие-то люди. Заколебавшись на миг, он прыгнул в грязную, взбаламученную воду и поплыл, огибая лодку и держась по течению. Баркас преградил ему путь: его втащили на палубу, с него текла противно пахнувшая тухлая вода.

В пятницу отчет парижского резидента ЦРУ поступил в штаб-квартиру ЦРУ в Ленгли и лег на стол адмиралу Брубеку. Выдержки из отчета, соответствующим образом обработанные, чтобы усилить общее впечатление, были направлены советнику по безопасности в Белом доме, во французский отдел госдепартамента и в казначейство Соединенных Штатов. Тон отчета и так-то был весьма мрачен. Обработанным — когда его подготовили специально для чтения высокопоставленными лицами — он стал еще мрачнее. Автор убежден, что приближающиеся выборы ввергнут Францию в катастрофу, предвидит усиление кампании террора и даже берет на себя смелость предсказать эксцессы на предстоящем параде в память генерала де Голля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76