Там их подшивают и хранят в сейфе. Единственное исключение — экземпляр, предназначенный для президента. Его я храню здесь. — Он показал на квадратный сейф в углу комнаты.
— Если бы вам кто-нибудь сказал, господин Вэллат, что протоколы оказались совсем в другом месте, очень бы вас это удивило?
Длинное аскетичное лицо не выразило никакого интереса. Бауму подумалось, что долгие годы наблюдения за жизнью высших политических кругов и за скрипучим ходом колес в государственном механизме отучили его собеседника от проявления каких бы то ни было чувств — разве что легкого неудовольствия.
— Это вполне возможно, не вижу особых причин для удивления. Когда документы циркулируют в правительственных кругах подобным образом, всегда есть риск. Но это было бы серьезным нарушением порядка.
— А если бы речь зашла именно о вашем экземпляре, о том, за который отвечаете вы?
— Это абсолютно невозможно, — произнес Вэллат спокойно, без волнения. Самоуверенность служила ему надежной защитой.
— Понимаю. Что же касается других копий… Это возможно, стало быть?
— Не так уж невозможно.
— По вашему мнению, который из экземпляров скорее всего мог бы… — Баум намеренно не закончил фразу.
— У меня нет такого мнения, сударь.
— На каждой копии проставляется имя или инициалы лица, которому она предназначена, так?
— Только инициалы. В особом квадратике на первой странице. Например, АП/МО означает Амбруаз Пеллерен министр обороны. Ниже — имя того, кто скомпоновал и отпечатал протокол. Видите, на каждой копии есть ссылки на двух лиц: первые на всех копиях разные, а вторые одинаковы. Из чего вы можете заключить, что первые впечатываются отдельно в каждый экземпляр.
— Не могли бы вы показать мне это на том экземпляре, что хранится у вас?
— Меня не уполномочили показывать вам государственные документы.
— Ну что ж! — Баум просмотрел записи, остановился на списке членов комитета. — Я вижу, что на июньской встрече присутствовали премьер-министр, министры обороны, финансов и внутренних дел, начальник генерального штаба, еще один генерал, секретарь из министерства обороны и вы. Это обычный состав?
— Обычно бывает человек десять — двенадцать. В этом списке восемь. Остальных вызывают в комнату, когда обсуждаются определенные темы. Но в июне никого таким образом не вызывали.
— Почему?
— В соответствии с повесткой дня. Я не имею полномочий затрагивать эту тему.
Президент правду сказал: не тот это человек, чтобы вести беседу без специального на то указания. Для Баума сейчас это значения не имело: он и так знал, что обсуждалось в июне. Никаких дополнительных сведений собравшимся не потребовалось, поскольку заседание целиком было посвящено отношению с силами НАТО и ядерной политике НАТО, — следующее совещание под председательством самого президента должно было выработать основную линию. Соблазнительный кусочек для передачи Советам, если кто-то из присутствующих жаждет получить звание полковника КГБ и дачу в окрестностях Москвы.
Но сумка мотоциклиста заключала в себе нечто большее.
— Мне известно, что комитет обсуждал замену генерала Лапуанта на посту начальника генерального штаба и что к протоколам был приложен перечень четырех возможных кандидатов с характеристиками на каждого.
С тонких губ Вэллата слетело только одно слово:
— Верно.
— И эти две странички были розданы членам кабинета тем же манером?
— Да.
Теперь Баум узнал все, что требовалось.
— Благодарю вас, сударь, — сказал он, вставая и протягивая собеседнику свою толстую руку. Вэллат, тоже поднявшись, обменялся с ним коротким рукопожатием и слегка поклонился.
— Если еще что-нибудь, что я могу и вправе… — Он произнес это без энтузиазма.
Спускаясь по широкой лестнице Елисейского дворца, Баум обратился мыслями к трагедии, о которой шумела пресса, — к взрывам на Конкорд и на аллее Альберта Первого. Мнение было единодушным: дело рук «Красных бригад». Однако пока ни одна из известных ультралевых организаций не взяла на себя ответственность. Никто не обратил внимания на звонок в редакцию «Авроры» от представителей некоей группы «Вернемся в 68-й», поскольку никто о ней прежде не слышал. Была и еще версия, вытекающая из того, что в здании, которое было уничтожено взрывом, располагался штаб федерации «Железо и сталь», а эта федерация последние полгода вела жестокую тяжбу с профсоюзом по поводу заработной платы и дополнительных льгот для работающих на ее предприятиях.
— Думать надо о том, что меня касается, и о том, что следует делать, а не о том, что я сам вообразил, — сказал себе Баум.
Пока он пересекал двор, ворота открылись и влетел сверкающий, черный, повышенной мощности «ситроен» премьер-министра в сопровождении четырех мотоциклистов. «Знал бы ты, — подумал Баум, глядя, как премьер-министр выходит и поднимается по ступеням, — знал бы ты, голубчик, что и ты сам и все правительство сидите на бочке с порохом, которая того и гляди взорвется под вашими задами, если только бедный старый Альфред Баум сделает хоть один ложный шаг».
В тот же день, чуть позже, Жорж Вавр сидел в весьма импозантном кабинете министра обороны. В некотором смысле это была вылазка на вражескую территорию, поскольку министерство обороны занималось всеми военными вопросами. Сотрудники департамента безопасности министерства внутренних дел — по сути своей контрразведчики — с великой ревностью относились к знаменитому «второму бюро» в составе министерства обороны, ответственному, согласно своему статусу, за военную разведку, но часто сующему нос в дела контрразведки, которые его касаться не должны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76