катаясь без рук, изображала цыпленка, хлопая локтями, как крыльями, потом раскинула руки, на несколько кратких триумфальных секунд отпустив и педали, и руль. Затем снова настала очередь Бретта. Прохожие останавливались поглазеть на них и улыбались. Все это было здорово и весело, будто пьешь шампанское. Фрея поняла, чего ей не хватало с Майклом, — его она и в страшном сне не могла представить себе верхом на велосипеде, разве только упакованным в шлем, наколенники и с рюкзаком, полным провизии и запчастей за спиной. К тому времени как они с Бреттом остановились, запыхавшиеся и смеющиеся, полпути к близости оказались пройдены.
— Пошли, сумасшедшая девчонка, я угощу тебя соком.
— Ни за что. Я угощаю.
И они шли и спорили, кому покупать сок, и это тоже было здорово. К тому времени как они зашли в бар, говорить было почти не о чем. Они сидели друг напротив друга и потягивали густой холодный сок с мякотью через соломинки. Она узнала, что Бретт родом из Денвера и в нем течет одна восьмая крови ирокезов — вот откуда эти резкие угловатые черты лица и чуть раскосые глаза под нависшими прямыми черными бровями. Фрея могла бы назвать его очеловеченным эквивалентом большого и сочного стека на Т-образной косточке — один вид его возбуждал в ней голод. Конечно, он был очень молод — смехотворно молод. Но это не имело никакого значения. В душе Фрея чувствовала себя почти его ровесницей. Так здорово сбросить с себя весь этот груз, называемый возрастом, и стать просто «сумасшедшей девчонкой».
Фрея заморгала, фокусируя свой отсутствующий взгляд на происходящем на сцене. Теперь к глухому уханью присоединился еще один звук — поживее, исходящий из какого-то духового инструмента вроде флейты или рожка. Актеры (пилигримы? крестьяне? безымянные человеческие существа?) разделились на группы. Каждая группа представляла какую-то пантомиму. Одни возделывали почву, другие качали воду, третьи разбрасывали семена. В центре пара изображала совокупление, с одной стороны от них тужилась женщина, игравшая роль роженицы, с другой — неподвижно лежал мужчина, имитируя мертвеца. Все вместе, видимо, иллюстрировало жизненный цикл. Фрея часто посещала подобные арт-шоу, но там публика и актеры были одеты получше — вот и все отличие.
Все это очень неплохо, если вы в соответствующем настроении. В большинстве своем зрители были увлечены представлением. Когда «мертвец» внезапно чихнул, зрители сделали вид, будто не заметили. Фрея стала придумывать, что скажет, когда придет за кулисы. Единственное, чего она боялась, — это не быть достаточно убедительной.
Раздалась медленная барабанная дробь. Актеры прекратили свои пантомимы — все, за исключением монаха, который продолжал молиться, обратив лицо к чудесному небу. Что это? Кажется, дождь собирается? Барабан ускорил темп, грозная молния сверкнула нежным золотом, и рисовые зерна — настоящий рис — посыпались на сцену. О да — урожай. Освобожденные от своего вялого транса, актеры запрыгали и закружились в яростном танце, а летящий сверху рис попадал в луч софита и обращался в дождь из золотых самородков. Взлетали саронги, раздувались рубашки, барабан исходил бешеным крещендо. Прошло добрых пять минут этого безумия, и актеры помчались за кулисы, остался один монах, безразличный к золотому дождю, бьющему его по голове. Фрея вспомнила, что пьеса называлась «Зерна истины».
Барабанный бой внезапно прекратился. Воцарилась мертвая тишина — Фрея слышала, как стучала кровь у нее в ушах. Публика затаила дыхание. На сцену вышел Бретт, в желтой набедренной повязке, с деревянными граблями на плече. Фрея подалась всем телом вперед. Он медленно прошелся по сцене, опустил грабли на землю, после чего под звуки невидимой флейты принялся собирать рис в кучи, образуя на полу узор. Бретт работал с полуопущенной головой, с сосредоточенным лицом и обращенным в себя взглядом. Золотистый свет падал на сцену под острым углом, создавая резкие светотени. Тело Бретта покрывал золотистый грим, подчеркивающий каждый мускул. Вот эта часть представления на самом деле эффектна, с удовлетворением подумала Фрея. Очевидно, ее мнение совпало с мнением большинства, поскольку все с неотступным вниманием следили за Бреттом, собиравшим рис в приятный для глаз спиралевидный узор. Оказавшись наконец у края спирали — прямо перед зрителями, он выпрямился и закинул грабли на плечи. Ударил барабан, из-за кулис появились артисты и, преисполненные достоинства, встали, взявшись за руки, в ряд перед публикой по обе стороны от Бретта. На этом спектакль закончился.
Маленький зал взорвался аплодисментами, актеры заулыбались и сразу стали выглядеть лет на десять моложе. Фрея тоже громко захлопала. Она сидела, едва ли не самая высокая в своем ряду, и не спускала глаз с Бретта. Увидев ее, он растерялся от радости и поклонился несколько преждевременно, чтобы спрятать лицо. Фрея рассмеялась от восторга.
Сцена опустела, свет погас, зал наполнился гулом голосов, зрители вставали с мест и, обмениваясь впечатлениями, направлялись к выходу. В зале в основном была молодежь — друзья актеров и их коллеги, однако Фрея заметила и несколько пожилых, нарядно одетых пар, видимо, родителей выступавших, гордившихся своими чадами. Были в зале и профессионалы от искусства. Фрея присоединилась к массовому исходу, прислушиваясь к отзывам, чтобы сообщить их Бретту.
— …Неудивительно, что спектакль шел без антракта, все остались бы в баре…
— …Вот что я называю театром. Такое ощущение, будто меня основательно прочистили…
— …Бедный малютка Бэзил так никогда и не поймет, что меньше не всегда лучше…
— …Я не сержусь на тебя, Дебора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120