— Игра зашла слишком далеко.
— Я не притворяюсь! И ты тоже! — Пальцы его больно впились ей в плечи.
— Вспомни о Кэндис.
Джек тряхнул головой, настолько неуместной показалась ее реплика.
— Фрея…
— Мы друзья, Джек. Это все.
— Нет, не все.
— Ради Бога, оставь меня! — Она чуть не плакала.
Пальцы его сжались еще сильнее, затем он отшвырнул ее от себя. Они смотрели друг на друга зло, исподлобья.
Глаза Джека превратились в узкие щелки. Рот скривился.
— Только и знаешь, что завести и кинуть. Холодная притворщица.
Фрея отшатнулась, будто от удара. В глазах защипало от слез. Но она приказала себе не плакать, спрятав обиду за колкими словами:
— Ты и твой член — вот все, о чем ты способен думать. Ты хочешь меня только потому, что я рядом.
— Неправда!
— Тебе не нужна такая, как я. Не нужна женщина, которая способна держать удар. Которая не восхищается тобой, не боготворит тебя. А я не хочу иметь дела с праздношатающимися типами. Так что давай не начинать, ладно? — Фрея слышала собственное дыхание, хриплое и сбивчивое. И ей стоило немалых усилий сдержать дрожь в голосе, когда она сказала: — Я буду спать на шезлонге.
Джек ударил кулаком о ладонь:
— Неужели ты думаешь, что я здесь останусь? Залезу в кроватку, как послушный маленький мальчик, когда ты, ханжа, спишь в другом конце комнаты? Господи, Фрея, у тебя и правда вместо сердца ледышка!
Джек дрожащими руками застегивал рубашку, пальцы не слушались. Кипя гневом, он распахнул дверь. Рот его скривился в подобии улыбки, которую она так любила.
— Кровать в полном твоем распоряжении, — сказал он и хлопнул дверью.
Глава 26
К этому времени он уже должен был отрубиться. Какого черта он все еще на ногах? Джек налил еще виски в стакан и поднес к губам. От одного запаха его затошнило. Он опустил стакан на пол и принялся ходить взад-вперед по библиотеке, пиная ногами обрывки серебристой бумажной ленты и хрустящей бумаги. Он был вне себя от злости.
Первым его побуждением было уехать — прыгнуть в машину, махнуть в аэропорт и домой. К черту Фрею с ее семьей и этой дурацкой свадьбой! Но ключи от машины у Фреи в сумочке, а возвращаться в спальню — значит, подвергнуть себя еще одному унижению. Джек битый час бродил по росистому саду под бдительным присмотром недоумевающего Бедивера. Попытки успокоить ум и вымотать тело оказались тщетными. Все, чего он добился, — промочил ноги. И еще увидел бренные останки вечеринки: погашенные фонари, разбросанные салфетки, окурки и лопнувшие шары. Из амбара доносились стоны и вздохи совокупляющейся пары, и это сыпало соль на раны.
Он ненавидел ее, но не мог не думать о ней. Фрея, бегущая по песку в своем бикини, капли морской воды на длинных ногах сияют на солнце. Фрея, танцующая в своем русалочьем платье. Фрея — у него в объятиях, ее взгляд, обращенный на него, когда он возвращался после караоке. Ее лицо, когда она подняла голову, чтобы его поцеловать. И сам поцелуй. Тот поцелуй!.. Джек со стоном потянулся к бутылке. Спасибо, Господи, за то, что сотворил алкоголь.
Вернувшись в дом, Джек вспомнил о кушетке в библиотеке, на которой восседал Роланд. На ней вполне можно было разместиться. Глотнув виски, Джек откинулся на продавленные подушки и закрыл голову руками. Но уснуть не мог. В нем кипела обида. Как она могла сделать с ним такое? Не один раз, а дважды! Чего она от него хотела? Иди сюда, Джек. Пошел вон, Джек. Ну разве не забавно, Джек? Нет, не будь смешным. Тяни-толкай, вперед-назад. Так продолжалось до тех пор, пока он окончательно не растерялся, не запутался, не вымотался и не разозлился. Ведь ради нее он готов был разбиться в лепешку, бросил работу, полетел за тысячи миль, чтобы принять участие в этой дурацкой игре, а она не могла даже!.. Джек дернул себя за волосы. И упомянуть о Кэндис в такой момент! Он с тех пор как прилетел сюда, ни разу не вспомнил о Кэндис — ни единого раза! Джек вскочил и вновь принялся ходить по комнате.
В библиотеке было полно книг — в матерчатых и кожаных переплетах, в твердых обложках, в свитках, обтрепанных и новых. О утешительная сила литературы, способной овладеть сознанием, унести на благословенные пастбища духа или по меньшей мере наслать сон! Он обвел взглядом тома Горация и Байрона, Пипса и Босуэлла — и с нелегким сердцем вспомнил о своем незаконченном романе. Джек прошелся вдоль полок в поисках чего-то интригующего и достаточно сложного, требующего полной концентрации внимания. Ах вот оно: Генри Джеймс, «Золотая чаша». То что надо.
Джек положил книгу возле кушетки, а сам принялся собирать подушки, чтобы положить на них свою больную голову. Ворча, он стал расшнуровывать свои промокшие насквозь кроссовки. Брюки внизу тоже намокли. Может, если развесить их на стуле, к завтрашнему дню они высохнут? А вместо одеяла вполне можно использовать пару банных полотенец из числа подаренных на свадьбу. Он уже начал расстегивать брюки, когда вдруг почувствовал на себе чей-то взгляд, и резко обернулся.
В дверях библиотеки стояла женщина. В первый момент он подумал, что это Фрея явилась просить у него прощения, и чуть было не запустил в нее Генри Джеймсом. Но женщина сделала шаг и обрела более четкие очертания.
— Тоже не можешь уснуть? — спросила Тэш.
Джек в ответ пробормотал что-то невразумительное. Он заметил, что Тэш босиком. Распущенные волосы слегка растрепаны. Она куталась во что-то розовое.
— О как замечательно! Ты нашел выпивку. — Она улыбнулась ему с таким видом, словно их связывала какая-то интимная тайна.
— Да вообще-то. — До Джека дошло, что со стороны он выглядит довольно странно: один, среди чужих свадебных подарков, без обуви и с наполовину опорожненной бутылкой виски, которая принадлежала тоже не ему, а хозяевам дома.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120