Кристина начала так активно протестовать против этого, что ей даже изменило обычное чувство юмора. Братья удивленно переглянулись. Наверное, им пришло в голову одно и то же – уж не попал ли Дэвид в точку?
Шарлотта, как всегда, не упускала ни слова из разговора взрослых.
– О, пожалуйста, Кристина, расскажи нам о нем, – начала упрашивать она. – Какой он из себя? Вы целовались?
– Ради Бога, Шарлотта, я ведь уже сказала…
– А как его зовут? – продолжала настаивать Шарлотта.
Кристина бросила на меня такой яростный взгляд, что я взяла дочку за руку и усадила к себе на колени.
– Хватит, дорогая. Не приставай к Кристине.
– «Хватит, дорогая», – передразнила меня Кристина. – О Господи, меня тошнит от того, как тут все носятся с этим ребенком. Наверное, то же самое будет и с Джонатаном. Нет, дорогой. Да, дорогой. Хватит, дорогой…
– А вот теперь действительно хватит, Кристина. – Эдвард решительно встал. – Осталось меньше двух часов до прихода гостей, а мне еще необходимо обсудить с тобой некоторые детали поездки в Нью-Йорк. Шарлотта, как насчет того, чтобы поцеловать всех и отправиться спать?
Часом позже Эдвард поднялся в нашу комнату. Я сидела на кровати и укачивала Джонатана. Услышав звук открывающейся двери, я резко обернулась и инстинктивно покрепче прижала к себе сына. Джонатану было уже три месяца, и я не могла себе простить того, как отказывалась его видеть сразу после родов. Как только Эдвард присел на кровать рядом с нами, ребенок заерзал и стал тянуться к нему ручками. Я поднялась.
– Не бойся, дорогая. Я не собираюсь отбирать его у тебя.
Я прижалась щекой к личику сына и промолчала.
Эдвард легонько взял меня за локоть и усадил обратно.
– Перестань казнить себя, Элизабет. После трудных родов очень многие матери ведут себя точно также. Ведь ты любишь его и…
– Дело не в этом, – перебила я его.
– А в чем?
– В Кристине. Она ненавидит меня. Я больше не могу находиться здесь и терпеть все это.
Как будто почувствовав мое настроение, Джонатан начал плакать, и Эдвард взял его у меня. Я хотела было забрать ребенка обратно, но вовремя спохватилась. Меня пугали собственные чувства. Чтобы хоть как-то отвлечься, я встала и пошла задергивать шторы, пока Эдвард укладывал Джонатана в его кроватку. С самого первого дня нашего возвращения из больницы Джонатан спал в одной комнате с нами. Скоро ему предстояло перебраться в детскую, и я стыдилась собственной радости от того, что там он будет подальше от Эдварда.
Уложив Джонатана, Эдвард обнял меня, и я положила голову ему на плечо.
– У меня появилась одна идея, как нам лучше уладить сложившуюся ситуацию, – сказал он. – А пока, дорогая, постарайся проявить максимум терпения. Поверь, что несмотря ни на что она тебя любит.
Я довольно резко высвободилась из его объятий и подошла к кроватке Джонатана. Однако почти тотчас же почувствовала, что Эдвард тоже стоит рядом со мной и улыбается, глядя на мальчика. И внезапно мной овладело твердое убеждение, что я должна как можно скорее увезти сына Александра подальше от этого дома, подальше от Эдварда.
Прошло чуть больше месяца. Я занималась организацией благотворительного базара в близлежащей деревне. Эдвард уже неделю находился в Лондоне. Но утром того дня, когда должен был состояться благотворительный базар, он вернулся и с гордостью сообщил, что добыл целую кучу всяких декоративных мелочей, которые явно будут неплохо продаваться, и уже послал Джеффри за ними в Лондон.
Кристина вызвалась помочь с последними приготовлениями. К тому времени мы уже все были уверены, что у нее действительно есть роман, который она по каким-то причинам скрывает от нас. Теперь она летала в Каир так же часто, как мы ездили в Лондон. Одновременно с этим я заметила, что Дэвид начал оказывать явные знаки внимания нашей соседке Дженифер Иллингворт, муж которой сбежал с какой-то другой женщиной около года назад.
– Почему бы нам не пригласить Дженифер сегодня к ужину?
Когда Кристина прошептала мне это на ухо, я была настолько потрясена – ведь она по собственной воле заговорила со мной, – что на некоторое время даже потеряла дар речи.
Дженифер с радостью приняла приглашение, а я невольно рассмеялась, увидев почти болезненное выражение лица Дэвида. Он сразу понял, что мы с Кристиной решили взять на себя роль свах.
Базар имел колоссальный успех, что Эдвард, с несвойственной ему самоуверенностью, полностью отнес на свой счет.
– Да и, судя по всему, ваши отношения с Кристиной наконец начинают налаживаться, – добавил он, переодеваясь к обеду.
– Может быть, ты и прав, – осторожно согласилась я, будучи настроенной гораздо более скептически.
– Вот и прекрасно! Я надеялся, что это когда-нибудь произойдет…
Он не закончил фразы, и когда я посмотрела на него, то увидела, что он пытается замаскировать волосами небольшую залысину. Забрав у него расческу, я принялась за дело сама. Эдвард откинулся на спинку кресла и рассматривал наши отражения в зеркале.
– Ах, Элизабет, – вздохнул он немного погодя. – Представляю, на что похожа твоя жизнь здесь, рядом с двумя старыми брюзгами, которые тщетно пытаются скрыть свои залысины.
Несмотря на легкомысленный тон мужа, я сразу почувствовала, что он чем-то встревожен. Поэтому я обвила руками его шею и поймала в зеркале его взгляд.
– У меня здесь совершенно замечательная жизнь. А оба старые брюзги просто очаровательны. А теперь, может быть, ты все-таки скажешь мне, в чем дело? Я же вижу – тебя что-то беспокоит.
Эдвард развернул кресло и, забрав у меня расческу, положил ее на туалетный столик. Я опустилась на колени на ковер и взяла его за руки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121